Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи

о музыкальном бизнесе», как будто готовилась к тесту. Двадцатиоднолетняя девушка вызвалась устраивать концерты My Chemical Romance, и пока мама везла ее на сессию звукозаписи группы в Nada Recording Studio в северной части Нью-Йорка, до нее дошло, что она вляпалась по самые уши.

Знакомство Левитинн с группой началось тремя годами ранее, на America Online[173], где она под ником Ultragrrrl подружилась с другими музыкальными фанатами. Однажды она искала в каталоге участников Blur, Oasis, Radiohead и Placebo и обнаружила профиль пользователя с ником MikeyRaygun. Аккаунт принадлежал семнадцатилетнему Майки Уэю, который рассказал ей, что днем работает в супермаркете, собирая тележки для покупок, а ночью спит на диване у родителей. Они начали обмениваться музыкальными рекомендациями и флиртовать в сообщениях, и Сара нашла его умным и веселым. После нескольких месяцев переписки она предложила, наконец, встретиться.

«Ни один из нас не знал, как выглядят другой, – вспоминает Левитинн. – Кажется, он упоминал, что люди говорили ему о его сходстве с Леонардо Ди Каприо. Он прислал мне размытое фото половины своего лица, и это все, что у меня было. Впервые я встретила его в кафе Starbucks рядом со станцией метро "Четвертая Западная улица" в Вест-Виллидж. Но человек, который был разговорчив в переписке и в чате, совершенно отличался от человека, с которым я общалась лично. Он был до боли застенчивым».

Но несмотря на его робость, Левитинн могла сказать, что у Уэя были амбиции. «Помню, как мы с Майки ходили в Hot Topic, Virgin Megastore и другие подобные заведения, и он говорил: "Однажды я попаду в эти журналы, на обложки и на ланч-боксы". Он представлял себе это с того момента, как я с ним познакомилась», – говорит она.

У них был подростковый роман, продлившийся несколько месяцев. Уэй добирался до Манхэттена на скором поезде, а Левитинн ездила на автобусе из Тенафли, где жила с родителями. «Мы целовались на каждом углу Нью-Йорка», – говорит она. Долгие поцелуи были для Левитинн способом отвлечься от того, что парнем, с которым она действительно хотела поговорить, был общительный MikeyRaygun из сети. «Кроме того, – добавляет она, – он классно целовался».

Как только Левитинн окончательно смирилась с тем, что в реальности никогда не получит обаятельную онлайн-версию Уэя, она прекратила их короткий роман, но твердо решила, что они останутся друзьями. Следующие пару лет она почти ничего не слышала о нем, так как начала пробивать себе дорогу в музыкальной индустрии. Но однажды осенним вечером 2001 года, она сидела у себя в спальне, и на экране ее компьютера появилось сообщение от MikeyRaygun.

«Он связался со мной и сказал: "Мы с братом создаем группу. Тебе это не понравится, это не твое, но я очень волнуюсь"», – вспоминает Сара. Левитинн приготовилась услышать песни, похожие на ту музыку, которую, как она знала, любил Уэй – «квазинаучно-фантастическую, футуристическую ерунду в стиле брит-поп», как она ее описывает. Но когда он прислал ей два mp3, «Skylines and Turnstiles» и «Cubicles», ни один из них не прозвучал так, как она ожидала. «Он был прав, это не то, что я бы стала слушать, но было чертовски здорово. Это было что-то интуитивное, я даже не смогла это понять. Просто столько энергии, столько волнения, столько вдумчивости – это сразу же захватило меня».

Уэй похвастался, что они работают над альбомом, продюсером которого они убедили стать Джеффа Рикли. «Я знала, кто такой Джефф, потому что все, кто работал в музыкальной индустрии, знали, кем на тот момент были Thursday. Они были готовы стать новыми Nirvana», – говорит Левитинн. Она умоляла Уэя позволить ей руководить группой и, обсудив это с остальными ребятами, он согласился. У нее не было реального управленческого опыта, но она говорила так: «Я просто знала, что смогу отлично с этим справиться, черт возьми». Кроме того, она согласилась работать бесплатно.

My Chemical Romance получили приглашение на свое первое выступление в октябре 2001 года в Elks lodge в Юинге, на разогреве у дерзкой хардкор-группы Pencey Prep, возглавляемой их другом Фрэнком Айеро, и у группы его двоюродного брата Mild 75. Участники My Chem так нервничали перед своим первым публичным выступлением, что заранее выпили ящик пива, чтобы успокоить нервы. Опьянев и осмелев, ребята оценили взглядом аудиторию примерно из сорока человек и заиграли «Skylines and Turnstiles». Быстро сыграв ее, они оглядели публику и поняли, что, в общем-то, понравились людям. На самом деле, зрители их полюбили.

«Зал был как будто наэлектризован, – вспоминает Айеро. – Я помню, как стоял на стуле у прилавка с сувенирами в глубине зала и смотрел, как они играют. Все они были пьяны, но все равно это было потрясающе. Казалось, что в любой момент все может сорваться, но каким-то образом они держались вместе. Они играли, наверное, минут двадцать. Там была кавер-версия Smiths – "Jack the Ripper". Если бы они сыграли восемь песен, это было бы уже много. Но помню, что я подумал: "Ни хрена себе, в них есть что-то особенное". И все это понимали. Все это понимали».

В то время как большая часть группы стояла, не двигаясь с места, и послушно исполняла свои песни, Джерард Уэй уже работал в зале, как фронтмен-ветеран, отбросив свою застенчивость, как только взял в руки микрофон. Сцены не было, поэтому он расхаживал взад-вперед, стараясь занять как можно больше места на полу. На создание собственного образа его вдохновили кумиры: болезненная эмоциональность Джеффа Рикли, грандиозность оперного металла Брюса Дикинсона из Iron Maiden, напыщенная развязность Моррисси и, как у любого хорошего продукта из Нью-Джерси, зловещая мрачность Гленна Данцига из Misfits.

Уэй был одет в самодельную футболку с надписью THANK YOU FOR THE VENOM[174] – фраза, которую он придумал сам и которая со временем стала названием одной из песен группы. «У нас была такая шутка, что ты не можешь носить футболку своей группы, если ты не Iron Maiden, – говорит Сааведра. – А эти ребята сразу же надели собственные футболки. Они были так уверены, что будут похожи на Iron Maiden».

«Джерард в особенности излучал уверенность в том, что он – тот, черт возьми, кем он хотел быть, и все по фигу, – говорит Айеро, – и это странно, потому что за кулисами он был очень застенчивым и замкнутым. Но когда он вышел, что-то разомкнулось». С тех пор Айеро старался ходить на My Chem всякий раз, когда они играли, и считал себя их главным фанатом. Он стал частью небольшого коллектива, состоящего из их семей,