"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Мейсон недоверчиво посмотрел на свою клиентку.

— В наручниках?..

Она не выдержала и рассмеялась.

— Ну, что ж… Это выглядит не совсем обычным, однако никто не может отрицать, что это была именно любовь, а не насилие.

Мейсон вдруг почувствовал непонятный жгучий интерес к этой теме. Разумеется, как адвокат, он должен был знать подробности. Во всяком случае, те из них, которые сочтет нужным сообщить ему подзащитная. Однако, в этой теме было что‑то греховное, порочное, к чему, наверное, каждый человек испытывает подсознательную тягу.

Стараясь скорее сменить тему разговора, он спросил:

— Миссис Кристенсен, вас отвезти домой или…?

Но Вирджиния вдруг спросила:

— Послушайте, Мейсон, а вы когда‑нибудь видели, как занимаются любовью животные?

Он недоуменно пожал плечами, не понимая, какого рода признания от него хочет добиться Вирджиния. Не дождавшись от него какого‑нибудь определенного ответа, Вирджиния решила ответить сама.

— Ну, так вот, я вам скажу. Сама я не один раз это видела. Это всегда очень буйная, грубая страсть. В этом всегда присутствует изрядная доля насилия. Они как будто стремятся причинить друг другу боль. Но никогда не причиняют эту боль по–настоящему. Им это нравится. Им нравится именно так заниматься сексом. Вы понимаете меня?

Он молчал, казалось, боясь ответить что‑нибудь невпопад, и только еще внимательнее смотрел на дорогу.

— Так вас отвезти домой? — он постарался уклониться от ответа на ее вопрос.

Вирджиния хищно улыбнулась.

— Ну, разумеется. Вы же не хотите отвезти меня обратно в тюрьму? Зачем же тогда нужно было стараться и освобождать меня под залог? Ну, так что скажете?

Мейсон поморщился так, как будто вопрос Вирджинии причинил ему физическую боль.

— Мы же не животные… — хмуро ответил он.

Она внимательно посмотрела в глаза Мейсона и соблазнительно облизнула языком свои ярко накрашенные полные губы.

— Не обольщайтесь, мистер Кэпвелл, — медленно протянула она. — Мы с вами — животные. И в этом ничем не отличаемся от братьев наших меньших.

Мейсон боялся оторвать взгляд от дороги, чувствуя в глубине души, что ничего не может возразить.

Покончив с делами, Мейсон вернулся к Элизабет.

Он долго и мучительно пытался забыть все сказанное ему Вирджинией, но ее слова не шли у него из головы. Рассеянно перебрасываясь с Бетти фразами по поводу сегодняшнего ужина в ресторане, Мейсон все время думал о Вирджинии. Если еще утром у него была разработана довольно стройная система защиты своей клиентки в суде присяжных заседателей, то сейчас, после разговора с ней, он никак не мог понять, что его гложет. Лишь одно было ясно — все его теории рассыпались в прах, все оказалось гораздо сложнее, чем он думал.

Мисс Кристенсен оказалась отнюдь не такой простушкой, как можно было предполагать. Возможно, в этом Мейсону сослужило дурную службу давнее знакомство с Джиной. Мейсон, конечно, понимал, что существует определенный тип женщин, которые заманивают в свои сети богатых мужчин много старше их по возрасту. Однако, если раньше он имел дело с банальным обольщением, то сейчас Мейсону приходилось признать, что здесь кроется нечто более глубокое, пока не доступное его пониманию.

Он даже боялся думать на эту тему, потому что она касалась запретного, того, к чему он часто подсознательно стремился, но о чем старался не думать.

Перед его глазами снова и снова прокручивалась видеозапись, которую лишь после его настойчивых требований представил помощник окружного прокурора Мессина.

Мейсон вспоминал Вирджинию Кристенсен, неистово отдававшуюся страсти вместе со стариком Максвеллом. Разумеется, Мейсон был взрослым человеком и считал, что вполне достаточно знаком с вопросами секса. Но все, с чем ему приходилось сталкиваться раньше, было каким‑то чужим, холодным, отстраненным. А здесь на этой видеозаписи, была женщина, которую он теперь уже знал, женщина, которая уже начинала ему нравиться. Ее тело волновало Мейсона, ее слова приводили его в полное замешательство и он, сидя рядом с Элизабет, уже мысленно представлял себя вместе с Вирджинией.

Мейсону хотелось этого, но он пытался отогнать эти мысли, оттолкнуть их, избавиться от соблазна.

Весь этот вечер Мейсон был рассеян и невнимателен. Элизабет тактично помалкивала, стараясь не вызывать его на откровенность. Она понимала, что ему сейчас нелегко, а потому решила помочь Мейсону по–своему.

Когда они приехали домой, и Мейсон отправился в душ, она привела в порядок спальню, накинула на себя полупрозрачный кружевной пеньюар и улеглась на подушку.

Однако, Мейсона долго не было и Элизабет не заметила, как уснула. Когда он, наконец, вернулся, она уже спала сном ребенка.

Мейсон лег рядом, прикрыл глаза и попытался уснуть. Но покой не приходил. Последний разговор с Вирджинией и впечатления от просмотренной видеозаписи заставляли его беспокойно ворочаться с боку на бок.

Все это перемешивалось с воспоминаниями последнего времени и создавало в голове какой‑то невообразимый коктейль из обрывков слов и образов.

Тогда, чтобы отвлечься от назойливых мыслей, Мейсон принялся вспоминать свое детство. Это был универсальный способ, который позволял ему скрыться от неприятностей и успокоиться. Он вспоминал мать, поездки с отцом на яхте, рыбалку в океане, огромные волны прибоя, пальмы и акации Санта–Барбары, и на какое‑то время ему сделалось легко и приятно. Тягостные чувства покинули Мейсона, и он спокойно уснул.

Но под утро, во сне он снова увидел Вирджинию. Он увидел ее уже не рядом со стариком Максвеллом и уже не в спальне виллы миллионера, а здесь, рядом с собой… И он принялся нежно гладить ее и ласкать…

Элизабет, изумленная таким приливом чувств, повернулась к нему и страстно отдалась его ласкам. Они были неутомимы.

За окном уже светило яркое солнце, а они по–прежнему любили друг друга. Бетти никак не ожидала от Мейсона проявления таких бурных чувств.

Мейсон даже не сразу спросонья сообразил, что перед ним не Вирджиния, а Элизабет. Но ему было уже все равно. Им просто овладело желание обладать женским телом…

Мейсон сейчас не думал о том, кто находится рядом с ним. Он неистово обнимал Элизабет, впивался в ее губы, гладил рукой по волосам, пропуская сквозь пальцы длинные каштановые пряди.

Он и сам удивлялся себе и тому, с какой невиданной прежде страстью отдается Элизабет. Она тоже притягивала его к себе руками и ногами, охватывала его бедра своими ступнями, стонала, вздыхала и вскрикивала. Раз за разом Бетти повторяла:

— Мейсон, еще, не останавливайся.

Но он и не думал останавливаться. Им овладело какое‑то непонятное