Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

он повалил или разломал на части тридцать пять дубов»455. Алиенора и дети чудом спаслись, испытав, должно быть, чудовищное потрясение. В 1256–1261 годах ее апартаменты перестроили, установив мраморные колонны и обшив стены деревянными панелями, выкрашенными в зеленый цвет с золотыми звездами.

Накануне Рождества 1251 года король и королева торжественно встретили в Йорке десятилетнего Александра III, короля Шотландии, который унаследовал трон отца в 1249 году. Только на драгоценности по этому случаю Генрих потратил шестьдесят пять фунтов восемнадцать шиллингов и четыре пенни (более £48 тысяч). На Рождество Александра посвятили в рыцари в Йоркском соборе. 26 декабря Александр и одиннадцатилетняя леди Маргарита поженились. Поскольку на улицах происходили стычки между англичанами и шотландцами, король приказал провести свадьбу ранним утром, пока в городе было малолюдно.

Генрих пригласил архиепископа Йоркского совершить богослужение. К своему ужасу, архиепископ обнаружил, что от него также ожидали участия в расходах на праздничный пир, для которого он, жители Йорка и местные лорды предоставили двести оленей, триста косуль, триста диких кабанов и шестьдесят жирных быков, а королевские рыбаки привезли двести тридцать рыбин. Генрих и Алиенора облачились в одежды из аксамита, расшитые золотом, и горностаевые мантии. Алиенора носила шелковую вуаль под названием куантуаз (cointoise), которая ниспадала на лицо и развевалась позади. На следующий день королева и придворные дамы надели еще более дорогие платья нового фасона, побудив Матвея Парижского сравнить их с «сороками и павлинами, которые обожают пестрые перья». Последним криком континентальной моды был циклас (cyclas) – прямоугольное одеяние из дорогой ткани с вырезом для головы, которое перекрывало платье спереди на всю длину, а сзади оканчивалось шлейфом.

Свадьбу омрачила публичная ссора между королем и Симоном де Монфором, который приехал в Англию, чтобы потребовать от Генриха возмещения расходов на содержание королевских замков в Гаскони. Отношения между ними были и без того напряженными из-за приказа Генриха расследовать действия Симона в должности наместника. Король отклонил претензии Симона, но в январе 1252 года, после того как тот пригрозил отчуждением замков, Алиенора убедила супруга выплатить Симону все долги.

В это время из Гаскони вернулись уполномоченные Генриха. Их отчет снял с Симона обвинения в злоупотреблениях, однако герцогство восстало против его правления, и король не позволил де Монфору вернуться, чтобы усмирить мятеж. Он продолжал задавать каверзные вопросы о финансовых операциях Симона и потребовал, чтобы тот защищался перед королевским советом в Вестминстере. Симон подчинился, и Генрих публично его осудил.

«Кто поверит, что вы христианин?» – разозлился Симон. Только заступничество Алиеноры при поддержке Пьера Савойского спасло де Монфора от жестокого наказания.

25 февраля в Рединге Алиенора пригласила Адама Марша, который дружил с Монфорами, присоединиться к обсуждению «дел господина короля и его наследников»456. Адам Марш встретился с Симоном и его женой в замке Одиам и в Бромхолле, после чего Симон в сопровождении Пьера Савойского посетил королеву в Виндзоре. К марту, благодаря посредничеству Марша, Генрих и Симон пришли к соглашению по поводу финансов Гаскони. Они заключили с сеньорами мир, но Симон сердился и чувствовал себя униженным. Он уступил пост наместника лорду Эдуарду и уехал во Францию, покинув беременную жену. Алиенора послала Адама Марша умилостивить Ричарда Корнуоллского, тоже метившего на должность, которая досталась ее сыну.

Часть 5. Элеонора Кастильская, королева Эдуарда I

1. Благоразумие и красота

В течение года, начиная с июля 1252 года, Алиенора проводила бо́льшую часть времени в Виндзоре со своей растущей семьей. Эдуарду исполнилось тринадцать, Беатрисе – десять, а Эдмунду – семь. Она покупала им обувь, Беатрисе – платья, мальчикам – туники и шелковый табард[33] для Эдуарда, а также перчатки для соколиной охоты для себя и Беатрисы. Соколы были неотъемлемым атрибутом высокого статуса, и королевских детей обучали соколиной охоте с восьми лет. В 1253 году Алиенора вручила Эдуарду и Беатрисе броши, чтобы они подарили их няням и Эдмунду Корнуоллскому, четырехлетнему сыну Ричарда и Санчи. Когда в том году в Виндзоре заболел Эдмунд, его лечили три врача королевы, а мать купила ему пениды – палочки из вареного сахара, которые использовались при лечении простуды и других недугов.

Алиенора сблизилась со своей невесткой Элеонорой де Монфор. Очевидно, напряженность в отношениях между королем и его зятем не сказывалась на дружбе их жен, вероятно, потому, что дам связывала вовсе не политика. Однажды на Пасху Адам Марш предложил им встретиться, «чтобы серьезно поговорить о спасении душ»457. В сентябре 1252 года Элеонора была беременна, и королева отправила гонца узнать, хорошо ли та себя чувствует. Когда на Михайлов день Элеонора родила дочь, Алиенора пожаловала вестнику сорок шиллингов (£1460) и послала одну из нянек своих детей к невестке в Кенилворт, чтобы передать ей в подарок украшение. Малышку окрестили Элеонорой. В ноябре Алиенора отправила из Винчестера еще одного гонца в Кенилворт, и дамы поддерживали связь до самого нового года. В декабре королева прислала графине еще одно украшение. Она также дарила драгоценности девицам из свиты Элеоноры, рыцарям и дамам, которые были тесно связаны с Монфорами.

Генрих и Алиенора и прежде порой не ладили, но в 1252 году между ними произошла по-настоящему крупная ссора. Десятью годами ранее королева получила опеку над землями Роджера де Тосни, лорда Фламстеда, без привилегии представлять кандидатов для церковного служения в его поместьях. Однако в 1251 году, «уверенная в собственной правоте»458, Алиенора назначила своего капеллана Уильяма де Лондона во Фламстедскую церковь на доходную должность, после чего король уволил Уильяма, заменив его в декабре 1251 года надежным королевским клириком. В марте 1252 года, обнаружив, что Уильям де Лондон все еще занимает доходную должность, разъяренный Генрих приказал шерифу Хартфорда сместить его и прогнал со двора. «Пылая гневом», король отчитал королеву, спросив: «До каких высот может взлететь высокомерие женщины, если его не сдерживать?»459 Алиенора возмутилась, и ее друг Роберт Гроссетест, епископ Линкольнский, поддержал ее, отлучив королевского клирика от церкви и наложив на церковь во Фламстеде интердикт.

В августе дело передали в суд. Подданные короля потрясенно наблюдали за публичным противостоянием короля и королевы. Генрих привлек для защиты своих прав двадцать одного адвоката, но победу одержала Алиенора. Уильяма де Лондона восстановили в должности, что привело к охлаждению отношений между королевской четой. Из писем Адама Марша следует, что и Алиенора, и Элеонора де Монфор прилагали усилия к примирению.

Той осенью архиепископ Бонифаций поссорился со сводным братом короля, епископом Эмером, из-за того, кто