Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

также множество людей и денег, чтобы подавить волнения в герцогстве. Но правление де Монфора оказалось суровым и оттолкнуло от него гасконских сеньоров, вынудив нанимать отряды вооруженных наемников для поддержания порядка.

В декабре 1248 года Стефан де Шаррон, приор Тетфорда, «урожденный савояр, который назвался родственником королевы и напустил на себя гордый вид из-за этого обстоятельства, пригласил своих братьев приехать к нему домой в Тетфорд». Во время ночной попойки он поссорился с монахом, который пырнул его ножом, «без малейших колебаний совершив преступление в стенах церкви». Когда приор уже умирал, «монах снова бросился на него и сильным ударом вонзил нож в бездыханное тело по самую рукоять». Алиенора возмутилась убийством родственника, а «король, обеспокоенный постоянными жалобами королевы, приказал заковать убийцу в цепи, ослепить и бросить в самое глубокое подземелье замка Норидж»449.

Разоренные из-за своей расточительности, Генрих и Алиенора не могли позволить себе привычные пышные празднества при дворе, поэтому встретили Рождество 1248 года в лондонском Сити, стребовав с горожан подарки на две тысячи марок (£980 тысяч). В 1249 году Генрих пригласил королеву и лорда Эдуарда на обед к лондонским купцам, заставив хозяев платить за оказанную честь. Алиенора даже взяла с собой родственников. Поступок короля, а также его многократные нарушения Великой хартии вольностей вызвали негодование, но эффективного противодействия подданные не оказали, поскольку бароны и духовенство были поглощены ссорами между собой.

17 апреля Генрих издал хартию, согласно которой в случае его смерти королева Алиенора становилась «опекуном наследника и его земель до его совершеннолетия»450. В том же году земли лорда Эдуарда были переданы под опеку Пьера Савойского. В сентябре, как и хотела Алиенора, Генрих пожаловал десятилетнему сыну герцогство Гасконь. Фактически власть в Гаскони находилась в руках Симона де Монфора, но тот по-прежнему боролся с непрекращающимися беспорядками.

Примерно в октябре 1249 года король обратился к папе Иннокентию IV с просьбой подтвердить законность брака с Алиенорой. Похоже, Генрих опасался, что из-за неканонического союза с Жанной де Понтье законность его детей может быть поставлена под сомнение, когда он начнет подыскивать им достойную партию. Папа римский откликнулся на просьбу «ради чести короля и его детей, чтобы в будущем их было не в чем винить»451. В марте 1252 года он издал буллу, подтверждавшую брак английского монарха.

В 1250 году, отчаянно нуждаясь в деньгах, король и королева начали экономить. Они перестали выдавать вспомоществования и пожертвования, призывали подданных ко двору, чтобы брать у них ссуды, сократили жалованье слуг, перестали носить церемониальные одежды и ежедневно обедали вместе с лордом Эдуардом у баронов или богатых лондонцев. Бережливость Генриха не распространялась на строительные работы. В 1250 году он приказал построить для себя и Алиеноры в Нижнем дворе Виндзора новый комплекс парадных апартаментов стоимостью десять тысяч фунтов стерлингов (£7,3 миллиона). Между ним и великолепной новой часовней, возведенной Генрихом, разбили лужайку. Старые и новые апартаменты погибли в пожаре 1296 года, однако лужайка и отдельные фрагменты зданий ныне можно увидеть в клуатре декана; например, роскошная алая дверь, украшенная позолоченным литьем в восточном конце часовни Святого Георгия, некогда вела в часовню Генриха.

Генрих III не преследовал евреев. Его миссия заключалась в том, чтобы обратить их в свою веру, одновременно выколачивая из них деньги. Однако, нуждаясь в наличных деньгах, «монарх заставлял несчастных евреев откупаться золотом и серебром, превратившись из короля в сборщика податей»452. У Алиеноры, чей отец уважал евреев и нанимал их на работу, по-видимому, было к ним неоднозначное отношение, которое с возрастом переросло в антисемитизм. По меньшей мере одной еврейской семье королева оказывала покровительство, предоставляя ей привилегии, однако Алиенору также обвиняли в попытках стрясти с евреев больше денег, чем десятая доля «золота королевы» от штрафов, наложенных Генрихом. Например, в 1251 году король взял «не поддающиеся оценке суммы денег у всех богатых людей, а именно у Аарона, еврея, родившегося в Йорке, четырнадцать тысяч марок [более £6 миллионов 860 тысяч] для себя и десять тысяч марок [£4,9 миллиона] для королевы»453.

В марте 1250 года Генрих принял крест от архиепископа Бонифация. Когда монарх начал готовиться к Крестовому походу, энтузиазм охватил весь королевский двор. В мае Генрих велел магистру ордена тамплиеров одолжить Алиеноре экземпляр «Песни об Антиохии», французской истории Крестовых походов, которая настолько ее увлекла, что она приказала расписать старую комнату Розамунды в Винчестере сюжетами об осаде Антиохии и сражениях Ричарда I с Саладином. Похожие антиохийские настенные росписи присутствуют также в покоях Алиеноры в Вестминстере и Кларендоне.

Бывший охотничий дом Генриха II в Кларендоне превратился в одну из главных королевских резиденций. Часовню Алиеноры украшал витраж, изображавший «Деву Марию с Младенцем и королеву у [ее] ног, держащую в сложенных руках табличку [с надписью] „Аве Мария“». В 1251 году в зале Алиеноры над камином разместили каменные рельефы, посвященные двенадцати месяцам. Во время раскопок на месте ее покоев был обнаружен почти неповрежденный плиточный пол, который сейчас находится в Британском музее.

Энтузиазм по поводу Крестового похода слегка угас, когда армия Людовика оказалась разбита, а сам он попал в плен. Вскоре за него заплатили выкуп, и король остался на Святой земле, пытаясь утвердить за Акко роль христианской столицы.

4 ноября 1250 года под настойчивым давлением короля Эмера де Валенса избрали епископом Винчестера. Генрих уповал, что он, «подобно солнцу, озарит эту церковь лучами царственной щедрости, которая отличала его [род] по материнской линии»454. Эмер явно не оправдал надежд. Он был самым непопулярным из иностранных фаворитов и вскоре вместе с братом Гийомом поссорился с архиепископом Бонифацием, своим соперником.

В начале 1251 года, получив горькие жалобы из Гаскони на правление Симона де Монфора, король направил в герцогство королевских уполномоченных для разрешения затянувшихся споров между Симоном и Гастоном де Беарном. Алиенора убеждала Генриха поддержать Симона, но король внял жалобам местных сеньоров и потребовал расследовать действия шурина.

19 мая 1251 года, в День святого Дунстана, после полуночи Алиенора находилась в Виндзоре в своих покоях, когда «весь мир погрузился во тьму и послышался гром как будто бы издалека, но прежде засверкали молнии. Около часу ночи раскаты приблизились вместе со вспышками, и один из ударов, ужаснее всех остальных, словно небеса обрушились на землю, наполнил страхом уши и сердца тех, кого оглушил внезапный грохот в спальне королевы, где она пребывала вместе с детьми и домочадцами, и раскрошил в прах дымоход, обрушил его на землю и потряс весь дом. А в соседнем Виндзорском лесу