Единственные - Ольга Вечная

где-то подрался, упал, покалечился, в том числе по пьяни, — его везут к нам. Все самые яркие тусовки города заканчиваются у нас в приемке! К началу вечеринки травматологов обычно не приглашают, но ближе к финалу мы, конечно, главные звезды.

— А что там? Разве сегодня какой-то праздник?

— Свадьба, — сообщает Ветров, зевая. — Уже три башки наживую зашили.

— Судя по запашку, что там стоит, не так уж и наживую! — присоединяется Таня, хихикнув.

— Прекрасно, — говорю я. — Срочных по нашей части нет?

— Пока нет, но ты больше никуда не ходи сегодня, можешь мне понадобиться, — сообщает Илья и выжидающе смотрит на меня. — Раз уж я приехал. Чувствую, кульминация впереди.

— Илья Викторович, дайте мне еще один шанс. — Алиса складывает бровки домиком, подливая ему кипятка. В мою, вообще-то, кружку.

Если новый зав ей так сильно нравится, то и делилась бы с ним своей посудой!

— Алиса — прекрасная медсестра, — сообщаю я. — Она заслуживает второго шанса.

— Все заслуживают, — соглашается Илья, окидывая меня внимательным взглядом, и я невольно жалею, что на мне не балахон пятьдесят второго размера. — Но мне нужна универсальная помощница. Кстати, на постоянку, — добавляет он между делом.

Мое бедное колотящееся сердечко срывается и уходит в пятки.

— В каком плане на постоянку? — уточняю я. Беру стул и сажусь рядом с ним.

— Тебе чай налить? — предлагает Илья. — Давай чашку, поухаживаю.

— Вот моя чашка, — указываю на темно-синюю кружку в его руке.

— А другой нет? — спрашивает он.

— Нет, — чеканю я.

— Есть, — говорит Алиса и достает из шкафчика общую.

— Ты чего такая злая? — улыбается Илья. Он откидывается на стену, как на спинку стула, и чуть шире разводит ноги. Зачем-то. — Помою я ее за собой, — подмигивает.

— Не утруждайтесь, я сама помою, — отрезаю таким тоном, будто собираюсь ее натирать с хлоркой. Тут же жалею! Я переигрываю, перехожу черту, так можно ответить бывшему мужу, но никак не боссу.

Илья внимательно смотрит на меня, ставит чашку на стол.

— Полина, переходи ко мне на плановые операции, — говорит он серьезно.

Все вокруг молчат — мы в центре внимания.

— Все самые интересные случаи будут доставаться мне. Сколько можно на аппендиксах стоять? Пошли на передовую?

«Ветров хочет тебя», — звучат в голове слова Ашотовны.

И Сережа тоже хочет. Об этом стоит помнить. А еще Сережа хочет, чтобы я работала на пятидневке и проводила вечера с ним.

Двое мужчин моей жизни — бывший и настоящий — хотят одного и того же, поразительное единодушие.

— Мне надо подумать, — говорю. У нас не официальный разговор, поэтому я могу себе позволить подобное. — Хотя бы до утра.

В сестринскую заходит Вера, окидывает нас взглядом и смущенно здоровается. Рентгенолог тут же начинает над ней подшучивать, я немного расслабляюсь. Минут через десять к нам заглядывает сестра из приемной:

— Илья Викторович, вот вы где! Можете спуститься глянуть снимки? Там что-то непонятное.

— Вау, — говорит Ветров, поднимаясь. — Прям непонятное? Заинтригован! Спасибо за чай, девушки. Иван Дмитриевич, отрывайте свою пятую точку от табуретки, дайте нашим феям отдохнуть, — продолжает вроде и в шутливом тоне, но рентгенолог тут же кивает и вскакивает — это была не просьба.

— «Феям», — кокетливо смеются девушки, переглядываясь.

Когда за врачами закрывается дверь, я смотрю на свою кружку и понимаю, что больше Илья не сделал ни глоточка.

— Сходишь со мной до лабы? — спрашивает Вера. — Одна я боюсь, там творится черт знает что, «Скорые» в очереди стоят.

— Да, конечно. Тань, если что-то срочное, сделаешь дозвон?

— Иди, — кивает Алиса. — Ветров все равно спустился, а без него не начнут твою операцию.

Я прищуриваюсь. Вроде бы ничего особенного она не сказала, но тон ее мне не нравится. Не я к Илье Викторовичу попросилась в команду — он сам захотел меня видеть рядом, и это заслуженно, потому что все эти годы я пахала как лошадь! С его операций выхожу мокрая и вымотавшаяся.

Читать мысли хирурга крайне энергозатратно, между прочим.

Вера тянет меня за руку, и мы выходим в коридор, идем к лестнице, спускаемся на первый этаж. Петь больше не хочется: чем ближе мы к приемке, тем громче шум. Охрана, конечно, дежурит внизу, но зачастую это либо мужчины предпенсионного возраста, либо совсем юные парни. Увы, нас охраняет не спецназ.

Мы переглядываемся и ускоряемся. Сестры второго этажа в приемку спускаются редко, только если из «Скорой» звонят, что нужно срочно. Тогда летим встречать.

Дверь ближайшего кабинета резко распахивается настежь, ручка врезается в стену, аж штукатурка сыпется.

Мы с Верой вздрагиваем! Из кабинета с диким ревом и отборными ругательствами вылетает мужик и прет на нас.

В полном ужасе мы хватаемся друг за дружку и отшатываемся.

— Щас я вам устрою! — орет он пьяным голосом.

Мы стараемся слиться со стеной, и у меня почти получается! Но Вера в малиновом костюме — как яркое пятно на бледно-зеленом фоне. Он хватает ее, дергает на себя с такой силой, что я не удерживаю. Боже, я стараюсь, но у меня не получается!

Вера громко вскрикивает, он прижимает ее к себе как заложницу и орет:

— Где Люся?! Где эта дрянь? Ты знаешь, где она? Отведи меня к ней сейчас же!

Я кидаюсь к охране, но те лишь переглядываются, не зная, что делать. Мужик огромный, кажется, он либо сумасшедший, либо в стельку пьяный, потому что не соображает, что творит.

— Где моя Люся?! — ревет он.

Вера цепенеет, смотрит то на него, то на меня в полном ужасе. Мой взгляд мечется по окружающим — я понятия не имею, что делать.