Письма из Египта - Люси Дафф Гордон

количество людей, в основном европейцев, ежедневно снабжают его ими, правдивыми или ложными. Если фарс с конституцией когда-нибудь разыграется здесь, это будет великолепно. Что-то вроде того, как консул с помпой спрашивает у феллахов, сколько они получают. Я мог бы рассказать вам немного о ценности консульской информации, но какой в этом смысл? Европа очарована просвещённым пашой, который разрушил эту прекрасную страну.

Я так хочу увидеть тебя и Рейни! Я не люблю слишком надеяться, но, иншалла, в следующем году я увижу вас всех.

19 октября 1866 года: сэр Александр Дафф Гордон

Сэру Александру Даффу Гордону.

Недалеко от Булака,

19 октября 1866 года.

Скоро я поплыву вверх по реке. Вчера прибыл Сейд Мустафа, который говорит, что греки все ушли, а бедный австриец в Фивах умер, так что я буду представлять Европу в одиночку от Сиута, полагаю, до Хартума.

Вы были бы в восторге от Мэбрука; на днях после порки один человек спросил его, не сбежит ли он, чтобы посмотреть, что он скажет, поскольку, как он утверждал, я подозреваю, что он намеревался украсть и продать его. ‘ Я убегаю, чтобы есть чечевицу, как ты? когда мой эфенди каждый день дает мне мясо и хлеб, а я ем так много. Разве это не восхитительный практический взгляд на свободу? Наблюдать за тем, как это существо наслаждается жизнью, — одно удовольствие, и он действительно очень хорошо и усердно работает. Если Пэлгрейв заберёт его, я думаю, мне придётся его купить.

Я слышу печальные рассказы от Саида: новые налоги и новые наборы в армию доводят людей до отчаяния, и многие бегут с земли, которая больше не кормит их после уплаты всех поборов, чтобы присоединиться к бедуинам в пустыне, как будто наши крестьяне превратились в цыган. Ко мне приходил человек из Дишне: тамошние жители хотят, чтобы я поселился в их деревне, и предлагают мне добровольную барщину, если я куплю землю. Они хотят, чтобы столько-то мужчин работали на меня по два дня в месяц, но я не понимаю зачем. Это место примерно в пятидесяти милях ниже Луксора, большая сельскохозяйственная деревня.

Жена Омара, Мабрука, приходила сюда вчера, она милая молодая женщина, а дети у неё прекрасные и очень спокойные. Она рассказала мне, что львиная голова, которую я отправил в Александрию, чтобы она попала к вам, была в её комнате, когда её соседка, у которой никогда не было детей, увидела её и сразу же забеременела. Древнее поклонение изображениям сохранилось в распространённом по всему Египту убеждении, что «антики» (старинные вещи) могут вылечить бесплодие. Мабрука, конечно, была очень элегантно одета, а то, как беспечно восточные женщины относятся к своей красивой одежде, придаёт им величественный вид, которому не смогла бы подражать ни одна парижская герцогиня — не то чтобы я считал это добродетелью, но некоторые пороки благородны.

Прошлой ночью был большой праздник у шейха, там били в барабаны, пели и переправлялись через реку. Нил течёт необычайно быстро, и я думаю, что мне лучше поскорее уехать, потому что грязь в Каире не так приятна, как грязь в Верхнем Египте.

25 октября 1866 года: миссис Остин

Миссис Остин.

Недалеко от Булака,

25 октября 1866 года.

Дорогая Муттер,

Я всё подготовил и отплываю в субботу. Мои люди испекли хлеб и получили жалованье, чтобы отправиться в Луксор и вернуть лодку. Становится холодно, но я не чувствую себя хуже из-за этого, хотя и буду рад уехать. Здесь я провёл унылое, беспокойное время и устал слушать о всякой подлости и злодеяниях, которые здесь обычны. Не то чтобы я много слышал, но больше ничего не остаётся. Теперь, когда зима наступила так рано, мне лучше всего будет в Луксоре. Вы бы посмеялись над такой зимой, когда весь день сидишь под навесом в английской летней одежде и на ночь тебе нужно всего два одеяла; но всё относительно ici bas, и я называю это холодом, а Мабрук перестаёт считать свою одежду такой уж неприятностью, какой она была для него поначалу, и с удовольствием надевает на ночь грубое капо. Меня только что отвлекли мой Рейс и один из моих людей, которые пришли показать великолепный набивной ситец, который они купили: один для его жены из Луксора, а другой для его невесты из Асуана. (Последней около восьми лет, и Хосейн одевал её и оплачивал её расходы в течение этих пяти лет, как принято в том районе.) Рейс купил шёлковый головной платок за девять шиллингов, но это было предусмотрено брачным контрактом. Так что я должен увидеть, восхититься и пожелать удачи этому наряду и девушкам, которые будут его носить. Затем мы немного поговорили о перспективах сдачи лодки в аренду и, иншалла, о том, чтобы заработать немного денег для el gamma, то есть «всей нашей компании» или «всех нас вместе». Рейс надеется, что Ховагат не будет слишком эксцентричным в своих привычках и не станет решать все проблемы с помощью палки.

Сегодня молодые Шурафы из Абу-ль-Хаджаджа приехали из Гамаль-Азхара, чтобы попрощаться со мной и передать письма в Луксор. Я спросил их о слухах, что улемы проповедуют против франков (об этом всегда говорят), но они ничего подобного не слышали и сказали, что не слышали о том, что франки сделали в последнее время, что могло бы иметь значение для мусульман. Не франки заставляют так много солдат работать и взимают такие высокие налоги за три месяца вперёд! Я скоро снова напишу. Я чувствую себя как странствующий еврей и тоскую по дому и покою, не будучи недовольным тем, что у меня есть, и наслаждаясь, видит Бог. Если бы я мог поправиться и вернуться домой следующим летом.

21 ноября 1866 года: сэр Александр Дафф Гордон

Сэру Александру Даффу Гордону.

Луксор,

21 ноября 1866 года

Дорогой Алик,

Я прибыл сюда утром 11-го числа. Я негодяй, что не написал, но я простудился через четыре дня и чувствовал себя не очень хорошо, так что простите меня, и я буду рассказывать, а не извиняться. Мы шли с максимальной скоростью, так как корабль теперь летит как птица, до Фив всего четырнадцать дней пути, а до Кене — одиннадцать. Потом подул сильный ветер, и мои люди потянули за верёвку и запели о Рейс эль-Арусе (женихе), который идёт к своей невесте, и даже Омар пошёл и потянул за верёвку. Мы