Ленинград: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая

с чем сравнить, да и за рубежом его перещеголял разве что Пол Рудольф, причем в довольно поздних проектах вроде нереализованной скоростной автострады на Манхэттене (1967–1972). Но эффектная форма не всегда практична. Чего стоит одна главная лестница, как будто сошедшая с гравюры Пиранези или рисунка Маурица Эшера, — две скрученные спирали ведут на разные этажи, так что нужно не ошибиться, выбирая, на какой из нижних маршей ступить. «Как трудно пользоваться лестницей, выполненной по принципу „двухзаходного червяка“, сколько сил затрачивают студенты и преподаватели, чтобы найти нужную аудиторию!»[495] — сетуют сотрудники.

План

➧Запутанностью плана неудобство здания не ограничивается: многие студенты вспоминают, что в аудиториях зимой всегда было очень холодно, пока не установили водяное отопление. Изначально была предусмотрена система воздушного климат-контроля, которая бы зимой нагревала помещения, а летом охлаждала, но строители не справились со слишком сложной задачей: при первом же пуске вышибло электричество во всей округе. Удивительно, что строители, привыкшие к работе с типовыми элементами, вообще смогли возвести это здание. Их протесты докатились до главной городской газеты «Ленинградская правда»: «…в проекте заложен ни много ни мало 41 типоразмер нестандартных оконных проемов. Для сравнения скажем, что, по подсчетам специалистов, в Зимнем дворце использовано всего 12 типоразмеров; подкачал Растрелли!»[496] За 21 год, пока тянулась стройка, проект неоднократно переделывался, но не упрощался, а только усложнялся. Как такое вообще было возможно?

➧Объяснение может быть только в недюжинной харизме автора, Виктора Левиаша. Ему удалось привлечь на свою сторону ректора ЛЭТИ Александра Вавилова, который называл здание «храмом на моей крови», но ходил по разным инстанциям, вплоть до горкома КПСС, добиваясь согласования проекта и продолжения строительства, а также руководителя 18-й мастерской Ленпроекта Наума Матусевича, который всегда поддерживал своего сотрудника, принимая на себя гнев начальства, и за это, безусловно, достоин значиться соавтором. Он вспоминал: «Главному архитектору города В. А. Каменскому было дано указание — „разобраться и решить“. Мы с Левиашем были вызваны „на ковер“. До сих пор вижу Виктора Львовича, стоящего напротив Каменского в своей любимой позе — с руками в карманах, раскачиваясь на носках, пытающегося объяснить, почему его решения единственно правильные. Каменский ничего не слушает, бушует и дает грозные указания. Но у Левиаша не возникло даже мысли пойти на компромисс»[497].

➧Начиналось все вполне радужно. В 1965 году, когда ЛЭТИ решился на постройку нового корпуса, рассчитанного на 3000 студентов, Левиаш предложил логичное и в то же время оригинальное решение. Н-образный план объединял параллельные лабораторный и аудиторный блоки, с вестибюлем и прочими общими помещениями в перемычке. Вестибюль находится на втором этаже, так что к нему приходится подниматься по широкому крыльцу. Но это потому, что под перемычкой и обоими дворами в глубоком подвале расположен «гермоблок», хорошо заизолированная лаборатория для опасных экспериментов. Технические коммуникации — а здесь это не только водопровод, канализация и электрокабели, но и мощные вытяжки и трубопроводы для разных газов — вынесены в примыкающие к стенам башнеобразные выступы и в гребень над кровлей. Выходящие на фасад аудиторного корпуса выступы вмещают также эвакуационные выходы и киноаппаратные. Прием превращения технических шахт в выступающие башни, пластический лейтмотив здания, использовал Луис Кан в Лаборатории медицинских исследований Ричардса в Филадельфии. Она была закончена как раз в 1965 году, когда Кан выступал с лекцией перед ленинградскими архитекторами, и этот прецедент убеждал в разумности решения.

Л. Кан. Лаборатории медицинских исследований Ричардса в Филадельфии. 1965

➧Но строительство, начавшееся в 1967 году, застопорилось, а потом в советской архитектуре произошли перемены. Партия и правительство потребовали улучшения качества строительства, порекомендовав отделывать здания «красивыми и долговечными материалами», в том числе лицевым кирпичом[498]. На V съезде архитекторов много говорилось о том, что архитектура все-таки искусство и что архитекторы должны обладать индивидуальным почерком[499]. Ободренный таким поворотом Левиаш принялся перерабатывать свой проект, пока, по замечанию коллеги, инженерные системы и конструктивный каркас здания не превратились лишь в повод для создания индивидуальной формы[500]. Левиаш с Матусевичем придумали для стиля здания определение: «неортодоксальный эмоциональный функционализм», вызвавший немалое удивление у лэтишников[501].

Интерьер вестибюля. Проектный рисунок В. Левиаша

➧Левиаш был блестящим рисовальщиком, и выполненные им графические перспективы стали мощным орудием убеждения. Чтобы объяснить будущим пользователям, как будет устроено здание, им также показали макет. «Хорошо помнится, как внимательно рассматривали макет, стоявший в фойе 3-го корпуса, спорили о его достоинствах и недостатках. И вот „двухэтажные“ лекционные аудитории, множество новых помещений для различных кафедр, обеденные залы и кафе, расположенные на разных уровнях, стали неотъемлемой частью нашей жизни»[502]. Произошло это далеко не сразу: первые кафедры въехали в поставленный по красной линии улицы Профессора Попова лабораторный корпус в 1972 году, а полностью здание было сдано только в 1987-м.

Р. Марфельд. Фасад здания архива МВД

Проектная перспектива двора. Рисунок В. Левиаша

➧Шок от «художественного экстремизма»[503] Левиаша привел к появлению шуток вроде «Как ты поступил в ЛЭТИ? Зашел в пятый корпус и заблудился». Мерзнувшие в неотапливаемых аудиториях студенты находили здание чрезвычайно похожим на тюрьму «Кресты». О достоинствах необыкновенной архитектуры рассказывал каждому новому поколению студентов преподаватель матанализа Борис Лифшиц, попавший под обаяние Виктора Левиаша еще в юности, работая в студотряде на стройке. Но по-настоящему отношение переменилось даже не когда наконец заработало отопление, а когда вышли фильмы о Гарри Поттере, — теперь пятый корпус с гордостью называют Хогвартсом.

➧Что забавно, потому что на готический замок больше похож учебный корпус № 1, построенный на углу Аптекарского проспекта и Песочной улицы (ныне улицы Профессора Попова) в 1899–1903 годах по проекту Александра Векшинского. Романтически средневековый образ имеют и входящие теперь в комплекс ЛЭТИ краснокирпичные здания, построенные на рубеже XIX–XX веков по проекту архитектора Роберта Марфельда: жилой дом МВД (Инструментальная улица, 4) и архив МВД, который студенты тоже называют «кресты» за крестообразный план. Пятый корпус, при всем брутализме, внятно перекликается с соседями. То есть эксцентрик Левиаш, построивший в своей жизни только одно это здание, одним из первых в пост-сталинский период применил на практике метод контекстуального проектирования.

48. ЦНИИ РОБОТОТЕХНИКИ И ТЕХНИЧЕСКОЙ КИБЕРНЕТИКИ 1973–1987

АРХИТЕКТОРЫ С. САВИН, Б. АРТЮШИН

КОНСТРУКТОРЫ Г. ДРАБКИН, А. МАРТЬЯНОВ

ТИХОРЕЦКИЙ ПРОСПЕКТ, 21

АКАДЕМИЧЕСКАЯ, ПОЛИТЕХНИЧЕСКАЯ

Самое популярное сооружение советского модернизма в Санкт-Петербурге