Время скитальцев - Мария Чернышова

Девочка тогда впервые вышла из дома без матушки. И вообще впервые покинула пределы той части Луча, где располагался дом капитана Гальярда.

Они шли вдвоем по Вьерде — главной улице, что подымалась от Чаячьего мыса и вела вдоль всего Восточного луча к центру города, туда, где на площади Владыки вод встречались все дороги, сливались все пять лучей Морской Звезды, Астродисса Великого, самого крупного города Пурпурного моря.

Юная служанка, которую они взяли с собой по настоянию матери, благоразумно плелась далеко в арьергарде, строила глазки симпатичным парням и всем видом показывала, что не имеет ничего общего с этой страховидной компанией.

Признаться, со стороны Кратидес выглядел жутко — высоченный, прямой, как мачта, человек, чья левая нога оканчивалась деревянным протезом, шагал, опираясь на подбитый железом костыль, который при каждом шаге то гулко бил о камни мостовой, то зловеще скрежетал. Заколотый булавкой пустой правый рукав свободно болтался по ветру. Устрашающий вид довершала кожаная красная маска, закрывавшая всю левую половину лица. Сквозь прорезь влажно поблескивал красным левый глаз. Правая половина тоже не отличалась красотой: обветренные иссеченные мелкими шрамами лоб и щека, веко без ресниц с красным от постоянного напряжения правым «рабочим» глазом и обожженная лишенная растительности кожа черепа, обвязанная красным шарфом, дабы окончательно не пугать людей. Когда Эвклидес говорил, его изрезанная шрамами губа жутко кривилась, а уж когда улыбался…

Девочку не пугала внешность Кратидеса: она привыкла к лоцману и воспринимала его деревянную ногу, костыль, однорукость и маску как должное.

Лишь много позже она узнала, как именно Кратидес получил свои увечья.

В битве с четырьмя судами Гордейшей во время абордажа с вражеской галеры на борт «Губителя душ» кто-то швырнул подожженную гранату. Снаряд упал прямо под ноги капитана Гальярда.

Бежавший мимо Кратидес оттолкнул капитана, нагнулся, подхватил снаряд с уже прогоревшим фитилем и отшвырнул прочь.

Граната взорвалась в воздухе, и осколки вместе с железной начинкой иссекли Кратидеса, словно дырявую мишень. В пылу боя никто и не понял, что лоцман еще жив. Эвклидес провалялся по телами несколько часов, пока «Губитель» не вырвался из ловушки и не устремился в спасительные воды Багряного залива.

Лишь тогда уцелевшие обратили внимание, что в изуродованном теле вопреки всему еще теплится искра жизни.

Кратидес оказался, по его собственному выражению, «живуч, как морская звезда», которая, как известно, может вырастить все тело из одного оторванного луча. Это, разумеется, было преувеличением, но в главном он оказался прав. Он выжил.

Молодой хирург Теофилос Верратис, на которого в Городе Звезды жены и матери моряков готовы были молиться, собрал Эвклидеса, что называется, по кусочкам. Однако увечья и сопутствующие им болезни сделали Кратидеса неспособным к дальним плаваниям. Вопреки ожиданиям он не спился и не впал в тоску, а продолжал водить купеческие суда по Багряному заливу и близлежащим к Ксеоссе островам. Кроме того, все знатные и влиятельные семейства города, все владельцы флотилий считали правильным учить отпрысков математике и искусству навигации у Кратидеса. Это обстоятельство позволяло лоцману и без участия в дальних походах достойно содержать и престарелую матушку, и семью младшей сестры, муж которой погиб в той же битве.

Что же до капитана Гальярда, то Кратидес, и раньше весьма дружный с капитаном, сделался совсем своим в его доме. Именно поэтому девочка совершенно не боялась идти с ним по улице и лишь слегка робела при виде пестрого людского круговорота на Вьерде.

Кратидес приметил это.

— Не вздумай отстать, — строго предупредил он. — В заливе видели ганнские суда, а ганны воруют детей. Продадут куда-нибудь на Мраморный берег, ищи тебя потом. Матушка твоя кадык мне вырвет.

Так что девочка крепко держалась то за перекладину костыля, то за полу длинного лоцманского кафтана, вовсю глазея по сторонам. Встречные посмеивались, глядя на столь несуразную парочку. Некоторые отпускали шуточки.

— Невесту себе приискал, а, Эвклидес? Смотрит, рога наставит!

— Это чья ж куколка-то?

— Так это ж Гальярда дочурка!

Девочку тогда ничуть не удивило, как много людей здороваются с Эвклидесом. Казалось, его знало полгорода. И люди то были интересные: моряки, загорелые и одетые пестро и вычурно, гремящие латами солдаты, солидные купцы, чьи серебряные цепи на груди бряцали при каждом движении. Были, правда, еще какие-то непонятные, но очень ярко накрашенные девицы, но лоцман шикнул, и они живенько скрылись в подворотне.

Но, как с удивлением поняла девочка, некоторые люди Эвклидеса откровенно боялись. Когда они проходили мимо таверны, оттуда вывалилась компания матросов, и один, уже изрядно подвыпивший, врезался спиной в лоцмана. Тот устоял и резким движением локтя оттолкнул пьянчугу прочь.

Парень обернулся, готовый к драке, но, увидев Эвклидеса, изменился в лице, отступил назад и испуганно пробормотав:

— Прости, Призрак, — поспешно скрылся в толпе. Кратидес холодно усмехнулся и, убедившись, что его спутница не успела испугаться, продолжил путь.

Девочка запомнила этот случай. Почему Призрак? Она удивилась, но не решилась спросить прямо сейчас.

Так они добрались до Старого Приюта Ветров. Эта древняя башня, выстроенная на каменном фундаменте посреди крошечной площади, возвышалась над Восточным Лучом, обозначая середину Вьерды. Штукатурка на фасаде обвалилась, обнажая старую кладку. Облупившиеся двери были открыты и слегка поскрипывали на ветру.

— Поднимемся? — внезапно предложил Эвклидес.

— Давай, — согласилась девочка, с некоторым сомнением посмотрев на узкую лестницу со слишком высокими ступенями.

— Иди вперед.

Поднимались они медленно: Кратидесу было не слишком удобно с костылем, а ступени и впрямь оказались девочке не по росту. Но они упорно лезли на самую вершину и наконец остановились на открытой смотровой площадке, огражденной парапетом. Колонны над площадкой еще удерживали остатки навеса.

— А почему она так называется? Приют Ветров?

— Она восьмигранная. Каждая грань принадлежит одному из ветров, — и Эвклидес указал на пол, где из камешков синего и красного цветов была выложена мозаичная роза ветров. — Здесь они могут встретиться и спокойно поговорить каждый на своей территории.

— А они разговаривают?

— Конечно. Некоторые капитаны специально поднимаются сюда перед плаванием, чтобы послушать, что они скажут. Нужно только правильно выбрать румб.

— И отец тоже?

— Бывает.

Девочка осторожно переступила с румба эаля на линию его младшего брата.

— Никогда не становись в центр, — предупредил Эквлидес, указав на белый круг. — Это очень дурная примета. Центр розы — место, где