Атомный век Игоря Курчатова - Александр Анатольевич Цыганов

Три гения науки, обеспечившие стране ракетно-ядерный щит: С.П. Королёв, И.В. Курчатов, М.В. Келдыш.

[НИЦ «Курчатовский институт»]

Курчатов, конечно, не мог в 1949 году ещё знать, что сопряжение ракетного и ядерного оружия в СССР начнётся только в 1954 году с началом разработки ракеты Р-5М. Только тогда королёвское ОКБ-1 и харитоновское КБ-11 начнут совместно ломать головы над тем, как «поженить» свои изделия. И в результате получат первую в мире «Дальнюю атомную ракету» с зарядом на базе РДС-4 массой в 1,2 тонны и мощностью до 80 килотонн.

Но и до этого было ещё далеко. И значит, в действие вступает второе «или»: нужно срочно повышать мощность боеприпаса.

Вот это пожелание – оно же приказание – до Курчатова и довели. Ещё до испытания РДС-1 – сразу, как только после направленного ему письма Якова Ильича Френкеля с обоснованием производства на порядки более мощной бомбы, – Курчатов сам же и известил руководство о такой возможности.

В том письме Френкель, теоретик по основному направлению своему, сославшись на беседу с профессором Фредериком Жолио-Кюри об использованном американцами «методе приготовления атомных бомб», обращал внимание на «представления и соображения, которые возникли у меня в связи с краткими сведениями, полученными от Жолио, а также отчасти и сообщениями иностранной прессы и радио»:

«…10. Представляется интересным использовать высокие – миллиардные – температуры, развивающиеся при взрыве атомной бомбы, для проведения синтетических реакций (напр. образование гелия из водорода), которые являются источником энергии звезд и которые могли бы еще более повысить энергию, освобождаемую при взрыве основного вещества (уран, висмут, свинец).

22. IХ 45 г.

Чл. – корр. АН Я. Френкель» [142, с. 9].

Отмечена была и публикация в «Таймс»:

Сообщение зарубежной печати о возможности создания бомб мегатонного класса

19 октября 1945 г.

«Таймс», 19.10.45.

Бомбы в 100 раз сильнее

Профессор Олифант, выступая в Бирмингеме 18.10, заявил, что атомные бомбы, применявшиеся против Японии, сейчас уже устарели. Сейчас могут производиться бомбы в 100 раз более сильные, т. е. равные 2 миллионам тонн взрывчатых веществ. Профессор считает, что можно создать бомбу в 1000 раз сильнее, взрыв которой отравит площадь в 2000 квадратных миль.

Профессор также сообщил, что еще в 1942 году ученые могли управлять распадом урана и получать электроэнергию до 1 миллиона киловатт» [142, с. 10].

Разумеется, не отставала и разведка:

Из информационного материала № 256

22 октября 1945 года

Снятие копий и размножение воспрещается

Сов. секретно

(Особая папка)

К вопросу об атомной бомбе

Разное

1. Сверхбомба

Применяя бомбы с «25» или «49» качестве вспомогательного средства, рассчитывают вызвать ядерную реакцию в легких ядрах. Может быть, этот план и возможен, но он требует еще очень большой разработки и не представляет непосредственного интереса.

Верно: Кольченко

«22» октября 1945 года [142, с. 10].

Под цифрами «25» и «49» разведка тогда шифровала уран-235 и плутоний-239. Что подразумевалось под «лёгкими» ядрами, не указывалось, хотя профессор Менделеев в своей таблице химических элементов сделал ответ очевидным: водород или гелий. Максимум – литий. Бериллий и бор уже не подходят.

Некоторое разъяснение давало следующее сообщение:

Из информационного материала № 257

22 октября 1945 г.

Снятие копий и размножение воспрещается

Сов. секретно

(Особая папка)

Об атомной бомбе

3. Ведутся работы по созданию сверхбомбы, мощность которой может быть доведена до 1 миллиона тонн ТНТ.

Принцип сверхбомбы заключается в том, чтобы, применяя небольшое количество урана-235 или же плутония-239 в качестве первоисточника, вызывать цепную ядерную реакцию в каком-нибудь веществе, менее дефицитном.

«22» октября 1945 года

Верно: Земсков [142, с. 10].

Оба сообщения были представлены на заседании 22 октября 1945 года на Техническом совете Специального комитета при СНК СССР (протокол № 5) с участием Ванникова Б.Л., Завенягина А.П., Капицы П.Л., Кикоина И.К., Курчатова И.В., Махнёва В.А., Харитона Ю.Б., где основательно… переданы для дальнейшего изучения: «1. Поручить тт. Курчатову И.В. и Харитону Ю.Б. детально ознакомиться с материалами доклада и использовать их в своей работе» [142, с. 12].

Поскольку представление о «более лёгких» и «менее дефицитных» материалах уже имелось, тогда же было указано:

«4. Поручить тт. Курчатову И.В., Алиханову А.И., Харитону Ю.Б. продумать вопрос об организации работ по конструированию заводской продукции с применением менее дефицитных материалов по принципу, высказанному в п. 3 доклада т. Терлецкого «О типах первых испытанных экземпляров заводской продукции», и свои соображения представить Техническому совету» [142, с. 12].

Под докладом т. Терлецкого с таким чудесным названием подразумевался опять-таки информационный материал № 257.

Круг замкнулся? Не совсем. Потому что Яков Петрович Терлецкий был не только достаточно успешным и, в общем, узнаваемым в учёном мире физиком-теоретиком, доктором физ. – мат. наук и профессором, но и сотрудником судоплатовского отдела «С» НКВД СССР, подполковником по званию.

Якова Терлецкого вполне можно было назвать учеником Л.И. Мандельштама и И.Е. Тамма: отучился на физфаке МГУ, там же поступил в аспирантуру, где под руководством двух этих зубров и написал свою первую научную работу «О предельном переходе квантовой механики в классическую».

В эвакуации был в Казани, после возвращения опять-таки примкнул к «эмгэушной» группировке (что имело значение, как мы увидим чуть позже); но одновременно его приметил и Павел Судоплатов, призвав его на пост своего заместителя по науке.

Продолжая параллельно вести вполне плодотворную научную работу, Яков Петрович в конечном счёте примкнул к курчатовской команде – стал в 1952 году главой отдела теоретической физики в «Гидротехнической лаборатории» (ГТЛ) АН СССР в Дубне (в 1954 году ставшей Институтом ядерных проблем АН СССР). Правда, это произошло уже после того, как Игорь Васильевич выделил ряд секторов ЛИПАНа в отдельные институты, в том числе и в дубнинский, так что Терлецкого пригласил к себе начальник ГТЛ М.Г. Мещеряков.

Вывели оттуда (похоже, это было чьим-то условием, так как совпало с понижением в должности М.Г. Мещерякова) Якова Терлецкого в 1956 году, когда ИЯП стал международным Объединённым институтом ядерных исследований (ОИЯИ). До конца жизни затем он заведовал кафедрой теоретической физики в Университете дружбы народов в Москве.

А в 40‐х годах Терлецкий был также сотрудником Бюро № 2 Спецкомитета, где занимался обработкой информации, поступающей по разведывательным каналам.

В качестве компетентного специалиста его и направили в Данию на контакт с вернувшимся из США Нильсом Бором. Ему-то советский учёный-разведчик и задал вопрос: «Справедливо ли появившееся сообщение о работах по созданию сверхбомбы?»

Нильс Бор, знавший об американских ядерных делах достаточно многое, но далеко не всё, ответил осторожно, не выдавая секретов, но и ничего не отрицая: «Я думаю, что разрушающая сила уже изобретенной бомбы уже достаточно велика, чтобы смести с лица земли целые нации. Но я был бы рад открытию сверхбомбы, так как тогда человечество, быть