Моя настоящая жизнь - Олег Павлович Табаков

более совершенную драматургическую работу из того жанра, который называется «инсценировка». «Обыкновенная история» стала для меня настоящей театральной классикой – столь высоко качество литературного произведения, сработанного Розовым. Все лучшее было взято Виктором Сергеевичем из романа Гончарова и усилено его талантом.

Целая жизнь прошла с Виктором Сергеевичем, так что наряду с Володиным, давшим свою гениальную пьесу «Две стрелы» никому не известной подвальной студии, которая тогда показывала свои спектакли бесплатно, он, конечно, один из главных наших кормильцев.

Позже, вероятно, в репертуаре Подвала появится и спектакль по пьесе «Старшая сестра» Александра Моисеевича Володина. Что говорит о последовательности предпринимаемых мною действий и верности хорошей драматургии.

Напоследок с большой грустью скажу, что современная драматургия просто исчезла. На мой взгляд, сейчас нет более насущной и трагической проблемы, чем современная пьеса. Люди растеряны – то ли разучились писать, то ли ждут, когда им скажут, как надо. В итоге современной драматургии как таковой нет…

Миндаугас Карбаускис

Видимый творческий подъем случился в подвальном театре с приходом Миндаугаса Карбаускиса. Этого молодого режиссера я пригласил на постоянную работу в Подвал после того, как он поставил у нас в 2001 году спектакль «Долгий рождественский обед» по пьесе Торнтона Уайлдера. Воздавая должное тому, что Карбаускис учился у Петра Наумовича Фоменко, я считаю, что ему очень быстро удалось перерасти стадию ученичества и как-то сразу стать одним из самых подающих не только надежды, но и веру в их свершения режиссеров. Больше скажу – веру в регулярность их свершения. За шесть лет он поставил в Подвале восемь спектаклей, трижды отвлекаясь при этом на постановки в Художественном театре и Мастерской Петра Фоменко. Помимо пьесы Уайлдера Миндаугасом Карбаускисом были реализованы постановки пьес «Синхрон» Томаса Хюрлимана, «Лицедей» Томаса Бернхарда, «Когда я умирала» Уильяма Фолкнера, «Дядя Ваня» А. П. Чехова, «Похождение» по Н. В. Гоголю, «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева и «Рассказ о счастливой Москве» Андрея Платонова.

Шаг за шагом, не канонизируя свои приемы, не возводя в степень свою манеру и какие-то свои особые способы реализации, с каждым своим спектаклем Карбаускис приобретал и видоизменялся. Единственный спектакль, который я бы не стал ставить в этот ряд, – «Синхрон» по пьесе Хюрлимана. А вот, скажем, его работа «Когда я умирала» заслуживает и уважения, и добрых слов. Да и спектакль «Дядя Ваня», выпущенный в 2004 году, идет до сих пор. Пьеса не самая простая, да и драматург не самый элементарный. И особой комедии в этой пьесе нет, хотя и называл Антон Павлович свои произведения комедиями. Но иногда в зрительном зале бывает такая тишина, бывают такие неожиданные аплодисменты, что понимаешь, насколько спектакль этот живой и радующий человеческие души. Тогда в Подвале впервые появилась Ирина Пегова, сыгравшая Соню в этом спектакле как гость-актер.

«Рассказ о семи повешенных» – это лучший спектакль, поставленный Миндаугасом Карбаускисом в подвальном театре в 2005 году и, думаю, одна из самых заметных театральных работ в русском театре последнего десятилетия. Спектакль этот был хорош и гармоничен на премьере и таковым остается по сию пору. Там хорошо и умно играют абсолютно все занятые в спектакле артисты. Карбаускис удивительно настойчиво говорит своим голосом, слушает свое сердце и рассказывает о болях своей души. Это именно то, что привлекло меня в нем тогда, когда я смотрел его ученическую работу «Гедда Габлер», и то, что радует меня сейчас, когда я смотрю «Рассказ о семи повешенных».

В 2006 году вышел спектакль «Похождение, составленное по поэме Н. В. Гоголя „Мертвые души“». Не в полном объеме, не столь фундаментальные исследования там были произведены, но явно опять с попаданиями в боль российскую, в неудовлетворенность собою, в происхождение вот этого страшного явления, которое называется «приобретатель Чичиков». Это, по сути дела, подступы к дальнейшему исследованию этих проблем.

Все поставленные Карбаускисом спектакли свидетельствуют о его последовательном, поступательном продвижении в профессии, освоении ее, хотя его человеческие свойства не всегда бывают столь же гармоничны, как его художественные искания. Но что делать. «Привычка свыше нам дана, замена счастию она…» Он человек такой, «хуторской», что ли, психологии, который не всегда может легко и безболезненно войти в довольно сложную и противоречивую жизнь нашего мегаполиса. Поработав четыре с половиной года в Театре на улице Чаплыгина, он ушел на вольные хлеба, недолго, правда, продержался. Как говорится, то ли воля надоела, то ли скучно стало без Подвала… Проработал еще года три, а потом уже окончательно ушел от нас и сейчас является художественным руководителем Московского академического театра им. В. В. Маяковского.

Я уверен, что еще найду новых талантливых молодых людей и, если буду здоров, смогу помочь им занять достойное место в режиссерской гильдии российского театрального цеха. Именно такая метаморфоза происходит сейчас с Костей Богомоловым, появившимся у нас в Подвале в 2007 году.

Константин Богомолов

Константин Богомолов пришел в подвальный театр несколько лет тому назад.

Костя – хорошо образованный и хорошо обученный молодой человек из интеллигентной семьи, имеющий и филологическое, и режиссерское образование. Его не держала за горло костлявая рука голода в силу того, что родители с пониманием относились к его временным финансовым трудностям. Все это позволило ему выбирать авторов, которых он действительно хотел ставить. То есть он не занимался поденной работой и даже если ставил не в самом звонком театре, то ставил, безусловно, замечательного автора. И так продолжалось раз за разом. Конечно, бывали и какие-то случайности, так осторожно я сформулирую, и были какие-то такие не самые «ах!» новаторские спектакли – к примеру, «Много шума из ничего», поставленный им в Театре на Малой Бронной. Но с момента, когда Костя Богомолов попал в Подвал, его дела очевидно пошли в гору. Он стал более требователен к себе, он не рассказывал о своей неповторимости и о замечательности пересмотров «всего и вся», за короткое время поставив семь спектаклей. Богомолов умудрился соединить в «Процессе» по Кафке серьезную попытку погрузиться в действие с попыткой расшифровать заложенную там «знакопись»… А потом несколько раз я наблюдал несомненные театральные успехи Кости Богомолова. Это и «Волки и овцы» Островского, и Wonderland-80 по Довлатову с вкраплениями из Кэрролла.

Самым совершенным, на мой взгляд, и самым любимым моим спектаклем, который поставил Костя Богомолов в подвальном театре, является «Старший сын» Александра Вампилова. Возможно, решающее значение имело мое личное, трепетное отношение к этому автору. Но еще со всей очевидностью я вижу, что это едва ли не первое прочтение этой пьесы как истории, которая случилась именно с интеллигентным человеком. История,