Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

досталось стать на высотах Платона и Филарета. Страшит ответственность, но множество и разнообразие бесконечное дел и отношений приятно занимает душу, может быть, потому, что дела делаются не мною, а святителями отшедшим и грядущим.

Все мы искренне поздравляем Вас с праздниками и с красною лентою вместо красного яйца, тою, которая должна была, вместе со звездою, давным давно украшать Вашу одежду как знак благоволения монарха и высших иерархов. Чувства, которые Вы высказываете, очень понятны. Господь да поможет Вам ими же весть судьбами. Позвольте мне прислать Вам небольшой кусок ленты аннинской и также владимирской, которых у меня много и из которых последняя мне более не нужна».

Того же 17 числа писал мне профессор МДА С.К. Смирнов:

«Вчера только прочитал я известие о монаршей Вам милости и спешу принести Вашему преосвященству мое полное сочувствия и сорадования поздравление с дарованною Вам государем императором милостию. Радуюсь, и паки реку, радуюсь. Вместе с сим имею честь приветствовать Вас с текущим еще праздником Воскресения Христова и желаю Вам при благодатном озарении Воскресшего благополучно и в добром здравии продолжать труд святого служения Вашего во благо Церкви Христовой.

Господь и меня удостоил в недавнее время милости возлюбленного монарха. 18-го марта обер-прокурор имел счастие поднести его величеству экземпляр “Истории Троицкой лаврской семинарии”[256], и государь император высочайше повелеть соизволил: “Благодарить автора и выдать ему денежный подарок в 400 рублей”. Порадуйтесь, преосвященнейший, и моей радости!

Новостей здесь пока мало слышно. Ждем нового владыку и нового устава академии».

18-го числа выражал я в коротких словах чувство признательности супруге Виленского генерал-губернатора Екатерине Васильевне Потаповой (урожденной княгине Оболенской) за пожертвование для церквей Полоцкой епархии дарохранительницы и большого медного посеребренного подсвечника, присланных ею из Петербурга.

Того же 18-го числа писал я в Москву почетному гражданину П.Г. Цурикову и благодарил его за пожертвование 10-ти священнослужебных сосудов.

24-го числа почтил меня высокопреосвященный Платон, архиепископ Донской, следующею телеграммой:

«Поздравляю с монаршей милостию, о которой узнал вчера и радуюсь ей; благодарю за прошлогодний прием».

Прием, о котором упоминается в телеграмме, сделан был мною преосвященному Платону в марте 1867 года, когда он, перемещенный по высочайшему повелению из Риги в Новочеркаск, проезжал чрез Витебск.

Почти двадцатилетняя борьба (с 1848 по 1867 год) преосвященного Платона на Рижской кафедре с немецкой лютеранской пропагандой окончилась для него, как для его предшественников – Иринарха[257] и Филарета[258], изгнанием из Риги. Он своей энергической деятельностью в защиту Православия и своими резкими проповедями в обличение лютеранства до того возбудил против себя господствующую в Риге немецкую партию, что она всячески старалась удалить его и, наконец, достигла своей цели[259]. Преосвященный Платон, как известно, по непосредственному высочайшему повелению, переведен был на Донскую кафедру, и притом так, что ему предписано было немедленно оставить Ригу, несмотря на весеннюю распутицу. Преосвященному хотелось по крайней мере совершить свой путь к Новочеркасску чрез Петербург и Москву, но ему и этого не было дозволено, а предписано ехать чрез Витебск, Смоленск, Орел и т. д. Этому-то распоряжению высшего начальства я и обязан был посещением такого важного гостя. Преосвященный провел у меня целые сутки; я принял его с подобающим почетом и радушием. Его сопровождали до Витебска некоторые из наиболее преданных ему рижских граждан.

7-го мая писал я в Москву преосвященному Леониду[260]:

«…С 5-го числа я поселился в своем прекрасном Залучесье[261] и начинаю, с Божией помощию, оживать после восьмимесячного затворничества, и особенно после довольно тяжкой болезни, какую пришлось мне испытать на сих днях вследствие сильной простуды на реке в день Преполовения. После должных медицинских пособий, теперь пользуюсь даровою врачебною силою благодетельной природы. Довольно было одного дня, проведенного мною в загородном доме, чтобы почувствовать спасительную перемену в моем организме и освежение в душевных силах…»

22-го числа отправился в Полоцк для участия на другой день в празднестве в честь преподобной Евфросинии, княгини ІІолоцкой, а затем в празднестве церковного братства[262] по случаю первой годовщины его открытия и для присутствования на экзаменах по Закону Божию в тамошних учебных заведениях.

По прибытии в Полоцк я распорядился, чтобы всенощное бдение в Спасо-Евфросиниевском монастыре отправлено было с подобающей торжественностью архимандритом Богоявленского монастыря Григорием, а сам я слушал всенощную службу в этом последнем монастыре, где имел, по обыкновению, свое пребывание. На другой день, 23-го числа, отправился в сопровождении архимандрита в Спасский монастырь к литургии.

В следующий день, 24-го числа, посещен был Махиров Покровский монастырь, отстоящий от Полоцка в 15-ти верстах. Возвратившись в тот же день в Полоцк, вечером, в 6 часов, был на экзамене в Образцовом женском пансионе и слышал ответы воспитанниц по Закону Божию довольно удовлетворительные.

4-го июня предпринята была мною поездка для обозрения церквей преимущественно Лепельского уезда и продолжалась до 13-го числа. В течение десяти дней мною обозрено 24 церкви, при чем совершено 5 литургий и одно освящение храма.

Общее впечатление, какое вынес я из этого десятидневного путешествия, было так же, как и в прошедшем году, не весьма отрадное. В особенности неприятно поражала мой взор, при осмотре церквей, весьма неискусная и нередко противная духу Православия живопись икон, не говоря уже о крайней ветхости и убожестве многих храмов, о совершенном почти отсутствии церковных библиотек, скудости священных утварей и ризничных вещей и прочее.

К.И. Невоструев писал мне от 9-го числа:

«Новый владыка[263], при представлении моем здесь, в Чудове монастыре, принял меня как знакомого, очень просто и ласково, что у его высокопреосвященства и вообще изъявляется. Так же снисходительно изволил принять меня владыка и во второе ему представление мое с донесением о занятиях. Судя по этому, можно подняться, что я останусь в Чудове на прежнем положении, если не выведу совсем кого-либо из терпения. Теперь его высокопреосвященству идут с самого приезда его начавшиеся представления разных духовных и светских корпораций и лиц, сегодня, например, семинарских.

Недавно писал мне из Якутска в новом архиерейском сане преосвященный Дионисий[264], что почти вынудили его к этому великому сану, и жаловался на свое недостоинство и немощи. По чрезвычайной отдаленности от Благовещенска владыка наш митрополит хочет представить, чтоб впредь Якутская кафедра была самостоятельною[265]. Наши поселения на материке по правую сторону Амура, сказывал отец протоиерей Гавриил Иванович[266], простираются до самой Кореи и постоянно умножаются выходцами из Кореи и Китая.

Р. Ѕ. Бывший архимандрит Феодор[267] для поддержания своего тщетно предлагал