Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

свадьба наследника состоится через пять недель после Михайлова дня. 13 октября, в День святого Эдуарда Исповедника, Альфонсо посвятил принца в рыцари. Перед подписанием предварительного договора о вступлении в брак Эдуард заявил, что согласился «добровольно и по собственному наитию» жениться на Элеоноре, «о благоразумии и красоте которой наслышан от всех».

20 июля, действуя от имени Эдуарда, Генрих выделил для свадебного подарка Элеоноры Кастильской земли, поместья и замки в Англии и Гаскони с годовым доходом в размере тысячи фунтов стерлингов (£730 тысяч), который должен был возрасти до полутора тысяч (более £1 миллиона), «когда она станет королевой».

В начале августа, когда король и королева находились в Бордо, их навестила мать невесты, Жанна де Понтье, вдовствующая королева Кастилии, которая направлялась на север, вызвав гнев Альфонсо тем, что поддержала его мятежного брата Энрике. Альфонсо сослал ее в Понтье, вынудив пропустить бракосочетание дочери. Генрих и Алиенора тоже не собирались ехать на свадьбу, так как их присутствие было необходимо для поддержания порядка в Гаскони.

2. Как братья и сестры

Эдуард в сопровождении скромной свиты отправился в Кастилию ближе к концу сентября – позже чем ожидалось. Ему предстояло проделать путь в двести девяносто миль. Астрологи предсказали, что наиболее благоприятной датой для его прибытия в Бургос, столицу Кастилии, является пятое октября, но Эдуард достиг цели только восемнадцатого числа – слишком поздно, чтобы его посвятили в рыцари в День святого Эдуарда. Однако Альфонсо заявил, что вполне доволен будущим зятем, и представил его невесте. Элеоноре тогда исполнилось двенадцать лет. Она говорила по-кастильски и немного по-французски, так что жених с невестой могли общаться.

О внешности Элеоноры известно не много. Ее описывали как «прекрасную и утонченную», но восторженные восхваления ее красоты нигде не обнаружены. Мы даже не знаем, была она брюнеткой или блондинкой. Эффигия, изготовленная спустя время после смерти Элеоноры рукой мастера, который, возможно, никогда ее не видел, а также ее изваяния на крестах Элеоноры и совместная с Эдуардом статуя в соборе Линкольна с отреставрированной головой Викторианской эпохи являются формальными изображениями королевы и не обладают портретным сходством. То же самое можно утверждать о фигурах Элеоноры и Эдуарда с гербами на геральдической застежке, которая ныне находится в Художественном музее Уолтерса в Балтиморе. Выполненные в XIII веке головы короля и королевы на карнизе в алтарной части церкви Святой Марии Магдалины в Уотлингтоне в графстве Суссекс, вероятно, изображают Элеонору и Эдуарда, но это тоже ни в коем случае не портреты. Считается, что голова королевы на колоколе XV века с колокольни церкви Сандона в графстве Бедфордшир символизирует Элеонору. В церкви Всех Святых в Харби имеется ее статуя, датированная XIX веком. На страницах рукописей сохранились иллюстрации с ее изображением, но, вероятно, их создали монахи, которые Элеонору в глаза не видели и не стремились создать реалистичный портрет.

Первое впечатление, которое на невесту произвел Эдуард, не зафиксировано. Возможно, она нашла юношу привлекательным. Его серебристо-светлые волосы с возрастом заметно потемнели. Он был красив, а его рост достигал шести футов двух дюймов – скелет Эдуарда измерили при вскрытии могилы в 1774 году. Он был на голову выше мужчин среднего роста, за что получил прозвище Длинноногий. «У него был широкий лоб и правильные черты лица, за исключением левого века, опущенного, как у отца. Длинные руки были под стать гибкому телу; говорили, что ни один мужчина не показывал такой силы мышц, орудуя мечом. Благодаря длинным ногам он крепко держался в седле во время галопа и прыжков».

Некоторым Эдуард внушал страх. Он унаследовал волевой характер матери и рос деспотичным, вспыльчивым и нетерпимым. Порой он буйствовал, презирал законы и поступал жестоко. Ходили слухи, что он и его друзья-аристократы нарушали покой религиозных обителей, грабили путешественников и отбирали еду у простых людей. Однако среди достоинств Эдуарда числились «великая храбрость и отвага», поскольку он был напорист, не ведал страха, обладал дальновидностью и задатками вождя, являлся истинным приверженцем рыцарского культа и увлекался легендами об Артуре. Он не был лишен чувства юмора. Несмотря на шепелявость, он не страдал от недостатка красноречия, когда ему требовались убедительные аргументы471.

С юности он страстно любил турниры. Он был «самым прославленным конным воином»472 и заслужил репутацию «лучшего копейщика в мире». В Бургосе он превзошел самого себя и завоевал всеобщее признание на рыцарских турнирах, устроенных в честь его женитьбы. После подобного триумфа король Альфонсо на пышной церемонии посвятил Эдуарда в рыцари.

1 ноября 1254 года Эдуард и Элеонора обвенчались в цистерцианском аббатстве Лас-Уэльгас вблизи стен Бургоса, которое основала Элеонора Английская в 1187 году. В день свадьбы Альфонсо официально отказался от притязаний на Гасконь. Свадьба сопровождалась великими торжествами.

21 ноября молодая пара вернулась в Бордо, где Эдуарда приняли «с величайшей радостью, словно Божьего ангела». Король и королева уже отправились на север в сторону Парижа. Править Гасконью «как герцогу и повелителю»473 со своим собственным двором теперь предстояло Эдуарду.

Эдуард и Элеонора провели бо́льшую часть первого года супружеской жизни в Бордо. Наследник был явно доволен женой и, оставаясь с ней наедине, носил кастильское платье и берет, чтобы сделать Элеоноре приятно. Элеонора располагала относительно небольшим придворным штатом. У нее был управляющий, хранитель гардероба, рыцарь, несколько дам и мелкая прислуга. Ее замужество подарило Гаскони желанный мир, по крайней мере вначале, хотя Гастон де Беарн успокоился не сразу. В 1256 году единокровный брат Элеоноры, Альфонсо, угрожал герцогству вторжением, нарушив условия брачного контракта, и воздержался только потому, что Элеонора была женой Эдуарда.

Генрих III «уже давно испытывал сильное желание посетить Французское королевство, чтобы повидаться со свояком, королем Людовиком, и сестрой своей жены, Маргаритой»474. Он хотел поглядеть, как одеваются и ведут себя французы, а также посетить французские церкви, особенно великолепную королевскую часовню Сент-Шапель в Париже, которая славилась непревзойденной коллекцией святых реликвий, включая терновый венец Христа. Генрих отправил к Людовику послов. Французский монарх стремился наладить отношения с Англией и не только предоставил Генриху охранную грамоту, но и – по просьбе королевы Маргариты – пригласил короля с королевой в Париж, после чего Генрих «созвал придворных и отправился в Орлеан в сопровождении титулованной свиты». Людовик приказал сеньорам и жителям тех поселений, которые Генрих и Алиенора предполагали посетить, «убрать грязь, палки и все, что мозолит глаза, и разместить как можно больше цветов, листьев, флагов и других украшений, развесив гирлянды на фасадах домов и церквей. [Короля Генриха] надлежало приветствовать с уважением