История частной жизни. Том 5: От I Мировой войны до конца XX века - Филипп Арьес

Отдельные прихожане отказываются от регулярной исповеди во имя этики. «Это слишком просто: приходишь на исповедь, и — хоп! — счетчик обнуляется». Исповедаться означает посвятить Бога в свою тайну, о которой ему и так все известно. Исповедник, как и церковь, которую он воплощает в момент признания, — это лишь посредник, не имеющий юридической или карающей власти. Его задача — получить признание, а Бог рассудит. Став таинством примирения, исповедь становится частью «положительной» интерпретации Евангелия, которую рекомендует нынешнее духовенство, тогда как на протяжении многих веков церковь навязывала «отрицательную» интерпретацию священных текстов, главной идеей которой были запреты. По-новому прочитав эти тексты, можно заметить, что Христос запрещает очень мало, он благосклонно принимает людей, прощает их, относится к ним с уважением.

НОВОЕ ЧУВСТВО ВИНЫ. РАСШИРЕНИЕ ПОЛЯ СОЗНАНИЯ{89}

О некоторых энцикликах

«Христианство — это часть истории, но история — это часть христианства», — говорил отец Даньелу. А вот что говорил кардинал Сюар: «Церковь должна одновременно быть и становиться. Быть неизменной в невидимой реальности и век за веком становиться в реальности видимой». В начале XX века все то, что должно составлять частную жизнь католика, было тщательно прописано духовенством, недоверчиво относившимся ко всему, что мы назвали бы сегодня «основами». Так, 8 сентября 1907 года энциклика «Pascendi» осудила модернистскую доктрину и обязала теологов дать антимодернистскую клятву. В письме от 25 августа 1910 года Пий X, канонизированный в 1954 году Пием XII, осуждает движение Le Sillon, целью которого было сблизить католицизм с Республикой, представив альтернативу левому «материализму», и его основатель Марк Санье подчинился. Тот же папа Пий X побуждает регулярно причащаться, поклоняться Святому Сердцу, святым и Деве Марии. Однако разного рода потрясения XX века — научные, технические, политические, социальные, культурные — изменят отношения между верхушкой церковной иерархии и рядовыми католиками, вынужденными без конца отвечать на непредвиденные вызовы. Это не ново в истории церкви: бунт святого Франциска Ассизского против отца и меркантильного ассизского общества, как известно, был направлен папой Иннокентием III по безопасному пути, и в результате папа Гонорий III смог основать в 1223 году орден францисканцев. Новое здесь — скорость, с которой происходят изменения (взять хотя бы демографию: в 1900 году население Земли составляло 1,7 миллиарда человек, в 1970-м–3,6 миллиарда, а к 2000 году ожидается 6,2 миллиарда; в развивающихся странах население удваивается каждые двадцать пять лет) и к которой старейшей бюрократии мира приходится адаптироваться, чтобы становиться, не прекращая быть. Будучи взращенным в лоне этой бюрократии и прекрасно зная ее, папа Иоанн XXIII понял, что, чтобы поколебать ее основы, следует опираться на весь потенциал периферии. 15 июля 1961 года, еще до первой сессии Второго Ватиканского собора, он предал гласности энциклику «Mater et magistra» (но датирована она была 15 мая, днем семидесятой годовщины энциклики «Rerum novarum» и тридцатой годовщины «Quadragesimo anno», точное название которой — «Энциклика о современной эволюции общественной жизни в свете христианских принципов»). Коснемся лишь двух тем этого текста. Чтобы обеспечить становление (присутствие церкви в мире), в энциклике вводится нечто новое: в ней можно прочесть, что «важнейшей проблемой нашего времени остаются отношения между развитыми и развивающимися странами; мы все вместе ответственны за голодающих, поэтому следует формировать сознание таким образом, чтобы те, кто находится в самых благоприятных условиях, поняли, что это прежде всего их ответственность». Для сохранения бытия (трансцендентности церкви) в тексте напоминается об осуждении любой сексуальной активности, целью которой не является продолжение рода: «Являясь актом обдуманным и сознательным, продолжение рода подчиняется священным и незыблемым законам Бога». Энциклика «Pacem in terris» от и апреля 1963 года в виде исключения адресована всем людям на земле, а не только христианам. Мы узнаём из нее, что, порывая с традиционной мизогинией (женоненавистничеством), папа решительно высказывается за вступление женщины в публичную жизнь: «Все более сознавая свое человеческое достоинство, женщина больше не хочет считаться инструментом: она требует, чтобы к ней относились как к человеку и в частной, и в общественной жизни».

От Второго Ватиканского собора к символу декабря 1985 года

Иоанн XXIII, избранный папой 28 октября 1958 года, 18 июня 1959 года адресовал всем епископам, нунциям и иерархам церкви большую анкету, на которую ответили более двух тысяч человек, г февраля 1962 года он объявил об открытии церковного собора и октября того же года. Не будем здесь рассматривать историю четырех сессий собора (и октября–8 декабря 1962 года, 21 сентября – 4 декабря 1963-го, 14 сентября – 21 ноября 1964-го, 14 ноября – 8 декабря 1965 года), сложную, полную напряжения, конфликтов и компромиссов. Принятые решения перевернули отдельные католические практики: обязательную воскресную мессу теперь можно посещать не только в воскресенье, но и в течение всех выходных дней; на смену латыни приходят национальные языки; месса, стандартизированная в 1570 году папой Пием V, заменяется новым ритуалом; причастие, которое могут давать миряне, при определенных обстоятельствах может проводиться вином и хлебом; папа выступал за периодическое проведение епископального синода, чтобы примирить разнообразие местных церквей и единство всемирной церкви. Отныне национальные епископаты будут действовать по двум направлениям: «Мобилизация духовенства с целью выработки в каждом языке религиозного языка и для осознания христианскими общинами необходимости социальной справедливости» (М. де Серто). Два человека сыграли определяющую роль в осознании епископами нарастающей нищеты стран третьего мира: это монсеньор Элдер Камара, в то время — помощник епископа Рио-де-Жанейро и генеральный секретарь бразильского епископата, и монсеньор Ларраин, епископ Талькский (Чили). Эти два прелата стремились положить конец альянсу церкви с консервативными силами. Как священнику трактовать Нагорную проповедь перед жителями бразильских фавел и чилийских трущоб? «…любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… <…> Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда?»[154] Как избежать ангажированности? Как забыть, что «богатство делает глупым, а нищета — идиотом», по меткому выражению аббата Пьера, сформулированному в 1954 году, в тот самый момент, когда папство осуждало священников-рабочих? Короче говоря, как через двадцать лет после Холокоста, не вызвавшего никакой реакции из Рима, в мире, где богатство дразнит бедность, где миллионы детей страдают от голода, тогда как другие объедаются на рождественских праздниках, — как в таком мире говорить о Божьей доброте? Теодицея и требования солидарности беспокоят совесть священников и верующих, тогда как телевидение показывает высокомерие фарисеев и обездоленность большого количества людей. И как противостоять «атеистическому марксизму», если мы не умеем жить настоящим? Второй Ватиканский собор хотел напомнить, что церковь — это народ Божий, а не иерархическое общество, на вершине которого сидит на троне папа, тогда как Иисус родился в хлеву. Церковный собор положил конец проявлению чрезвычайно