Долгие Дороги - Дэн Марко

Это был действительно он, более старший, более опытный, и гораздо более усталый и измученный жизненными трудностями…

– Но ведь… – попытался возразить молодой учёный.

– Я старше, да, знаю. Выглядит странно, но это лучшее слово, чтобы описать свойство хиральности. Мир, в котором живу я сейчас не сильно древнее твоего. Время идёт по-разному в обоих мирах. Но разница, между нами, в том, что я родился гораздо раньше того 17 июля, чем ты. На много лет раньше.

Юный Вестерфозе выглядел всё ещё недоверчивым.

– Ребекка Ллас. – многозначительно ответил Вергилий, будто бы одни эти слова уже имели некий смысл. Что, собственно, так и было. – Девушка, которая пригласила тебя на выпускной бал тогда в пятничный вечер седьмого декабря. Перед тем, как ты уехал, и ваша кратковременные связь, из-за расстояния вынужденно оборвалась, она подарила тебе книгу. Находясь под постоянным наблюдением и контролем Института, вы не сможете встретится вновь, но ты будешь всегда помнить её, и перечитывать эту книгу снова и снова. Она станет твоим единственным любимым произведением. Ты помнишь, что конкретно она сказала, вручая её?

Сухие губы с трудом открылись.

– Надеюсь, мы встретимся вновь…

– … подобно Данте и Беатриче. – поэтично закончил за него Вергилий, как бы подтверждая свои слова.

«Он помнит это так же, как и я…» – проговорил про себя Вестерфозе.

– Трудно поверить, я знаю. – продолжила его иная версия. – Возможно, я действительно переборщил с мерами твоего контроля и мне жаль, что я вёл себя так грубо, правда. Но иначе я поступить не мог, зная твои упрямство и излишнюю лояльность. Тебя нужно было потрясти, испугать до глубины души, чтобы убрать эту пелену с глаз. Только так я мог заставить тебя сотрудничать со мной. Вьятт бы не смог убедить тебя и рассказать всё тогда, ещё до телепортации. Руководство РИСИ избавилось бы от вас, когда узнало бы о такой «диверсии».

Молодой Даниэль молчал.

– Директора в твоём мире не знали о нашем плане, посему согласились взять тебя. Им не был важен ты. Ребис, отличный от других претеритант – вот их цель. Им нужно было привести это существо к Точке. Они не знают, что именно произошло. Всё что они знают им рассказали выжившие, которые успели спастись в их мире. В том числе и Вьятт. Пойми ты наконец! Они идут по нашим стопам, слепо уверенные в своём успехе, прямо в пропасть. И в эту пропасть может попасть весь твой мир, если не больше.

Учёный из другого мира не хотел пока ничего говорить. Мысли и думы посещали его голову. Все эти планы, заговоры, махинации и обманы. От всего кружилась голова. А встретить человека, являющегося самим собой из альтернативной реальности… Он до сих пор не мог в это поверить.

– Но тогда, кто это, Ребис? Зачем меня отправили с ними?

– Не «кто», а «что». – поправила его старшая версия. – Претеританты не люди, не забывай того, о чём тебе рассказывали. Особенно, конкретно этот экземпляр.

Он продолжил слушать.

– Знаешь почему именно «Они»? «Они» – не конкретное волеизъявление. Не часть личности, называющая себя так. Это не случайность, и верха Института прекрасно знают об этом. Они скопление. Скопление душ. Они – Легион, ибо их много.

– Что это значит?

– Всё и ничего одновременно. Мы все, я и Вьятт проводили опыты с претеритантами здесь, в Лондоне, до катастрофы. Этот объект возник от части благодаря нашим опытам по скрещиванию претеритантов и человека, как раз в тот момент, когда мы стали лучше понимать природу Точки Сингулярности. длительные эксперименты. У нас не было возможности отвергнуть их. Это всеобщее стремление, сила творить, одурманила нас…

– Откуда всё-таки появилась Точка? – желая узнать правду спросил молодой Даниэль. -Всё что мне рассказали – она образовалась здесь, и стала причиной катастрофы.

– Веришь или нет, но я и сам до конца не знаю. Уровень допуска мой или Вьятта не был достаточно высок, чтобы иметь осведомлённость о происхождении этой аномалии. Возможно, Дисмас знал больше. Единственное, что могу сказать наверняка – Точка создавалась давно, работа с ней шла не первое десятилетие. Что-то вроде стороннего проекта по изучению структуры хиральности и темпоральной энергии. Но более тайного, доступного только только старшим сотрудникам. Или быть может… – он сделал паузу, когда решил упомянуть эту, ходившую среди его коллег, теорию. – Что Точка появилась вместе, или перед созданием Ребис. Как нечто иное, но в то же время, являющееся причиной существования этого претеританта. Это могло объяснить их связь. Но из-за примерного потенциала, возможно их разделили по приказу директоров. Боюсь, сейчас уже никто не сможет сказать точно.

– Значит, Ребис как-то связаны с аномалией? – удивился юный учёный.

– Что касается Ребис… В начале мы полагали, что это своего рода личность какого-то определенного мифического лица, но всё оказалось в корне не так. Создав организм, искусственное тело гомункула, нам удалось перенести душу и сознание в него. Это был не первый подобный эксперимент, но наиболее удачный, уж точно. Проблема оказалась в том, что та самая личность не была единственной. Это целое скопление, симбиоз одного конкретного человека, но из разных вселенных. Одного, никому неизвестного солдата, сражавшегося во всех известных и неизвестных войнах мира былого, настоящего и грядущего. Каким-то образом, что-то связывало их с этим миром, сделало их достаточно известным, закреплённым в людском сознании, чтобы создать из них полноценного претеританта.

Теперь Даниэль понял, что именно имели в виду Ребис, когда называли себя простым военным. Они даже никак это не скрывали.

– И все они, как один говорили единым нейтральным голосом. И все они хотели только одного – конца всех воин. Эта мысль, которую они изложили нам, когда мы проводили исследование, допросы. Единственная цель, доведённая до Абсолюта удерживающая их в этом мире, и являющаяся своеобразным маяком.

– Конца воин? – удивился Вестерфозе.

– Да. Мы сами вначале ничего не понимали. Многие объекты могли изъявлять различные желания, в зависимости от их персоны и стремлений, желаний в прошлом. Это помогало им существовать, так как закреплялось во всеобщей памяти людей, а в следствии и в хиральности. Но такие идеи, столь глобальные и… невозможные, я слышал в первый раз. Другие учёные не обратили на это внимание. Но мой глаз зацепила эта деталь. Такая слепая уверенность не должна была быть свойственна обычному человеку. Для них, эта идея затмевало само их сознание. Мы, однако, не успели провести больше исследований.

– Что произошло потом?

– Что-то странное. Одна часть нашего коллектива проводила последний эксперимент с одним из наиболее удачных