Царь собственной персоной - Роман Баданин

* * *

Ахмед Билалов, Андрей Илларионов и Евгений Савостьянов в разное время и при разных обстоятельствах оставили госслужбу и покинули Россию. Каждый в той или иной степени остался для Путина и российских властей врагом. Илларионов рассказывает, что до какого-то момента он ездил в Россию, чтобы видеться с родственниками и друзьями. Там он замечал за собой слежку, а однажды получил от своих источников предупреждение, что с ним «решено покончить»562. Из-за подобных признаний обыватели и журналисты стали относиться к Илларионову, Трепашкину (единственный из описанных выше врагов ФСБ, оставшийся в России) и другим людям этого ряда как к «кликушам» или «юродивым». Хотя события следующей главы покажут, что они, вероятно, были в своих страхах гораздо ближе к реальности, чем те, кто считал себя здравомыслящим.

5. Хронический панкреатит

Боится ли Путин?

«Я боялся, что меня отравят», — сказал авторам этой книги Евгений Савостьянов, которого мы обильно цитировали в главах выше563. Так он описывал свои переживания, когда в самом начале 90-х, будучи гражданским человеком, попал на работу в КГБ. «У меня есть привычка на всякий случай браться за ручку двери моего дома только в перчатках», — поведал нам однажды тот же Ахмед Билалов, живущий теперь в Америке564.

До поры до времени такие страхи можно было списать на влияние беллетристов и киношников, которые раз за разом рисовали советских шпионов коварными отравителями. Но при президенте Путине случился длинный ряд событий, превративших кино в реальность.

Могут ли спецслужбы совершить убийство? Конечно, да. Веками профессиональные ассасины при самых разных правителях мучились над задачей посложнее — как отправить на тот свет неугодного человека таким образом, чтобы его смерть выглядела естественной. В 80-х профессор медицины из восточногерманского Дрездена получил доступ к исследованию на похожую тему — как при помощи отравлений инсценировать самоубийства. Варианты описывались любопытные: и применение радиоактивных веществ, и более традиционное отравление мышьяком, правда, прямо во время полового акта. Мы не знаем ни фамилию профессора, ни выходных данных исследования. Зато мы знаем, что сведения о нем утекли в дрезденскую резидентуру КГБ, а конкретно — к молодому офицеру Путину. Он, в свою очередь, попросил «Штази», тайную полицию Восточной Германии, помочь ему «уговорить» профессора поделиться научной работой. Метод уговаривания был выбран вполне в духе Путина — подбросить ученому порнографическое видео (привет генпрокурору Скуратову!) и под угрозой дискредитации заставить отдать нужные бумаги. Бывший агент «Штази» Клаус Цухольд, предавший гласности эту историю годы спустя, не знал, чем закончилась путинская затея565. Не знаем и мы. Но стоит зафиксировать: профессиональные интересы молодого Путина соответствовали пристрастиям его работодателей. И Путин, и советские секретные службы были увлечены ядами.

На одном из советских закрытых предприятий еще в 70-х ученые-химики во время экспериментов то и дело заглядывали друг другу в глаза566. Так они проверяли себя на наличие миоза, то есть сужения зрачка. Миоз — один из первых признаков контакта с нервно-паралитическим веществом, которое химики назвали «Новичок». Забавное имя для жестокого убийцы было выбрано, по всей видимости, именно из-за новизны случившегося в начале 70-х в Шиханах. Тогда в этом закрытом городке на Волге по заказу Министерства обороны впервые синтезировали новое фосфорорганическое отравляющее вещество. Органофосфаты были давно известны как яды (немецкие химики изобрели отравляющие вещества зарин и зоман еще в первой половине века), но «Новичок» отличался гораздо большей токсичностью, чем самый известный на тот момент нервно-паралитический агент VX.

Миоз был лишь первым симптомом. Затем — и очень быстро — у жертвы оказывалась поражена нервная система, начинались конвульсии, рвота, останавливалось дыхание, и в конце концов почти неизбежно наступала смерть. Даже если человека спасали, он мог остаться инвалидом — поражения печени и нервной системы были необратимы. В 1987 году ученый Андрей Железняков обнаружил, что у него сузились зрачки. «Ребята, я, кажется, попался», — сказал он567. Железнякову смогли помочь в институте Склифосовского, но полностью его излечить не получилось — химик умер пять лет спустя от последствий отравления. Впрочем, эксперименты это не остановило.

Представления военных о применении «Новичка» были не ко времени кровожадными. К концу 80-х они научились изготавливать смертельное вещество в больших объемах и помещать в ракеты среднего и дальнего радиуса действия, чтобы с их помощью массово травить вражеские войска. Это не вписывалось в политику «нового мышления», как во времена Михаила Горбачева называли потепление в отношениях с Западом. Вскоре наша страна подписала конвенцию о запрещении химического оружия, и ракеты пришлось уничтожать. Но история «Новичка», да и других ядов закончиться на этом не могла.

КГБ был больше заинтересован в убийствах ювелирной точности — не полков и дивизий противника, а конкретных чем-то неугодных людей. Вероятно, основы тайной токсикологической программы отечественных спецслужб еще в 30-х заложил Григорий Майрановский. Его подразделение в составе НКВД, судя по скудным историческим свидетельствам, похоже, испытывало яды на людях, приговоренных к высшей мере наказания, а также умертвило нескольких известных врагов советской власти (людям Майрановского даже приписывали убийство шведского дипломата Рауля Валленберга)568. Прошло время. В сентябре 1978 года болгарский диссидент Георгий Марков стоял на автобусной остановке в Лондоне, когда внезапно почувствовал укол в бедро. Оказавшийся рядом незнакомец с зонтиком извинился за свою неловкость и растворился в толпе. А у Маркова вскоре поднялась температура, началась, а потом уже и не прекращалась рвота и отказали почки, от чего он вскоре умер. После вскрытия в организме Маркова обнаружили микрокапсулу с ядом, но не «Новичком», а рицином. Выяснилось, что незнакомец на остановке был сотрудником болгарских спецслужб, а укол он сделал тем самым зонтиком, который успел заметить Марков. Организовал это замысловатое убийство, конечно, не болгарский, а советский КГБ569. «Контора» же еще до Маркова, но тем же ядом и с помощью той же технологии (укол в толпе, микрокапсула с активным веществом) пыталась отравить писателя Александра Солженицына. После покушения в Новочеркасске в 1971 году он испытывал проблемы со здоровьем, но серьезно не пострадал.

«Новичок», вероятно, попал в руки чекистов тоже еще в советское время — во всяком случае, КГБ и армия тогда сотрудничали в изготовлении отрав570. Но для первого тайного убийства это вещество было применено