Украинский вопрос и политика идентичности - Алексей Ильич Миллер

Галиции в 1860–1870-е годы вызвало у опытных товарищей в Институте славяноведения и балканистики РАН беспокойство. Выяснилось, что при наличии такой главы в диссертации, защищаемой в Москве, непременно должен быть приглашен оппонент из Украины. Впрочем, моего обещания такого оппонента предоставить оказалось достаточно, чтобы сохранить «украинскую» главу в диссертации.

В области организации науки следование этому принципу означало, что в Москве, которая воспринималась как «центр мира», и в которой создавались научные подразделения для изучения всех мыслимых (и немыслимых) регионов планеты, не было к концу 1980-х годов ни единого центра, специализирующегося на истории Украины. Отсюда можно сделать первый общий вывод – в сфере историографии мы имеем дело с ситуацией, которая не соответствует «колониальной» модели, когда основное знание о периферии производится учеными метрополии, но вполне соответствует принципам советской политики коренизации.

Вполне ожидаемо, что в содержании энциклопедических статей постоянно подчеркивается классовый подход к истории. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что «классовые интерпретации» часто выполняют инструментальную функцию, и национальный подход в действительности не менее важен. В целом можно уверенно утверждать, что в СИЭ, и, тем более, в СЭИУ была проведена вполне последовательная национализация украинского исторического нарратива. Формирование украинской народности относится к XIV–XV вв., причем в более ранних томах СИЭ, даже к XII–XIII вв. (Мы еще вернемся к этому казусу.) Буржуазная украинская нация считается в основном сформировавшейся уже во второй половине XIX в. (Вряд ли сегодня найдется много желающих отстаивать этот тезис даже среди исповедующих национальный нарратив украинских историков.) Ни в «маточных» статьях «Украинская Советская Социалистическая Республика», ни в статьях о крупнейших городских центрах Украины, отличавшихся большим этническим разнообразием, никого, кроме украинцев, нет. Лишь поляки фигурируют как эксплуататоры и выполняют функцию «конституирующего другого» применительно к периоду до разделов Речи Посполитой. Формирование украинской нации рассматривается как безальтернативное, распространение этнонима «украинцы» СЭИУ относит к XIV в. (Т. 4, с. 334). В СИЭ вообще отсутствует понятие «малоросс». В СЭИУ есть статья «Малороссия», которая объясняет, что это было название Украины в «официальных актах царской России и в русской дворянской и буржуазной историографии». Политика Российской империи в отношении Украины в СИЭ характеризуется как колониальная, а в СЭИУ к этому добавляется эпитет «шовинистическая» (Т. 1, с. 230).

У украинского национального нарратива в версии обеих энциклопедий есть существенные ограничения. Пожалуй, наиболее эксплицитно эти ограничения сформулированы в статье о М. Грушевском, написанной для обоих изданий М. Я. Рубачем. В этих статьях перечень претензий к Грушевскому почти полностью совпадает текстуально. Грушевскому вменяется в вину то, что он 1) интерпретировал источники в националистическом духе; 2) изображал украинскую нацию бесклассовой, отрицал наличие украинского пролетариата и его руководящую роль; 3) украинский народ противопоставлял русскому народу, игнорируя их историческую близость; 4) колониальную политику царизма выдавал за политику русского народа; 5) формирование украинской народности относил не к XII–XIII, но к IV веку, и утверждал, что Киевская Русь принадлежит только истории Украины, не является общей колыбелью украинской, великорусской и белорусской народностей; 6) осуждал Хмельницкого, но восхвалял Выговского и Мазепу.

Единственное любопытное отличие состоит в том, что за семь лет между выходом тома СИЭ (1963) и соответствующего тома СЭИУ (1970), украинская народность «помолодела» на два столетия – в СИЭ Рубач пишет о формировании украинской народности в XII–XIII вв., а в СЭИУ в дословно таком же обвинении уже стоят XIV–XV века. Впрочем, в маточной статье в СИЭ формирование «в основном» украинской народности относится к XV в., так что к моменту написания Рубачем более ранней статьи для СИЭ консенсус, вероятно, еще не был выработан.

В обеих энциклопедиях последовательно проводился принцип, что национальные противоречия между украинцами и русскими невозможны. Большинство событий, которые можно интерпретировать как украинско-русские конфликты, боевые столкновения и т. д., в энциклопедии не вошли. Негативное описание действий Российской империи в отношении Украины не должно было носить антирусского характера. Например, разгром Петром I Запорожской Сечи объясняется в СИЭ тем, что после бегства туда части участников восстания К. Булавина с Дона Петр I воспринимал Запорожскую Сечь как центр антифеодальной борьбы, а переход на сторону шведов «части обманутых Мазепой казаков» послужил ему лишь предлогом. В СЭИУ булавинский сюжет отсутствует, но объясняющая схема, согласно которой главная причина разгрома Сечи это социальная борьба, сохранена.

Формально исторические персонажи определяются как положительные или отрицательные по классовому признаку. Но в классово «неправильные» записаны в энциклопедиях все антирусски настроенные персонажи украинской истории. Так, главной характеристикой Мазепы в энциклопедиях становится тот факт, что гетман владел почти 100 000 крепостных. Так же и с имперской стороны все «гнобители украинства» характеризуются прежде всего как «крайние реакционеры». Так описан, например, П. Валуев (СЭИУ, т. 1, с. 230), автор знаменитого циркуляра о запрете печатания украинского перевода Библии и дешевых украинских книг для народа. Кстати, Валуевский циркуляр 1863 г. и Эмский указ 1876 г. упомянуты в общей статье по Украине в СИЭ, а в СЭИУ каждому посвящена специальная статья.

Таким образом, второе общее заключение сводится к тому, что история Украины в энциклопедиях сконструирована как национальный нарратив, с маргинализацией нетитульных групп, примордиалистским подходом к этничности, существенным «удревлением» народности и нации. Тезис о том, что «царизм отрицал право украинского народа на самостоятельное национальное существование», повторяющийся в обеих энциклопедиях, повисает в воздухе, поскольку концепция триединой русской нации, доминировавшая в России в дореволюционное время, совершенно не упоминается, а с нею и все темы альтернативности процессов формирования нации.

Важным ограничением этого нарратива является тотальное исключение любых интерпретаций событий и процессов в духе конфликта между русскими и украинцами. (Это можно считать главным отличием украинского национального нарратива в его советской версии от версии постсоветской.) Роль конституирующего другого на разных этапах и в разных обстоятельствах отведена в энциклопедиях полякам, австрийцам, немцам.

В СИЭ этот принцип проведен вполне последовательно – в ней нет даже упоминаний Донцова, Михновского, ОУН, то есть важных персонажей и организаций, олицетворяющих антирусскую составляющую украинского национализма. СЭИУ тоже не содержит статей о Донцове и Михновском, однако упоминание о Донцове все-таки удалось обнаружить в статье о работе Ленина «Критические заметки по национальному вопросу», где говорится о том, что Ленин разоблачил «Донцова, Юркевича и др.» не только как врагов демократии, но и как «лютейших врагов украинского народа», поскольку они раскалывали единый фронт русского и украинского рабочего класса в борьбе против царизма (Т. 2, с. 517).

Западная Украина очень мало представлена в СИЭ. Нет вообще ничего про ОУН, УПА, Бандеру и т. д. Нет статьи о ЗУНР – она упоминается лишь в статье про Галицию как буржуазно-националистическая. Сама статья о