Политические сочинения. Том IV. Политические опыты - Герберт Спенсер

чертами характера, свойственными не исключительно только человеку, а также и грубому зверю, для людей, считающих храбрость бульдога равноценной мужеству, и заимствующих понятие долге и чести из кулачного боя на призы, где участники добровольно подвергаются физической боли, увечьям и даже рискуют жизнью для того, чтобы взять верх над противником, все приведенные здесь соображения покажутся не заслуживающими внимания. Пока не утратится возможность завоевывать и держать в подчинении другие народы, такие люди станут охотно ограничивать личную свою свободу для возвеличения государственного могущества и будут столь же охотно, как в прежние времена мириться с рабством, являющимся неразлучным спутником империализма.

XVII

Поворот к варварству[98]

Во всех человеческих обществах, начиная с диких племен, успевших уже приобрести некоторую политическую организацию, и заканчивая государствами, расширившимися путем завоевания соседних стран, усматривается, как уже упомянуто[99], характерная для воинственных народностей черта, заключающаяся в иерархическом подчинении отдельных личностей и целых групп друг другу. Стройная лестница иерархического подчинения, служащая общей схемой для организации вооруженных сил, становится в воинственных странах все в большей степени образцом также и для гражданской организации. Дело в том, что в таких странах, вследствие беспрерывных войн, гражданское ведомство оказывается чем-то вроде интендантства, долженствующего удовлетворять потребностям военного ведомства. При таких обстоятельствах оно, по самой силе вещей, стремится обзавестись дисциплиной наподобие военной. Общеизвестные исторические факты доказывают, что общества, по мере того как они выходят из варварского типа, обусловленного непрестанными войнами, постепенно суживают сферу иерархического подчинения, установленного по военному образцу, причем, как это выяснилось за последние века, возрастает и личная свобода. К этому можно присовокупить, что в странах, подобных, например, Великобритании, где военная организация не достигла столь высокого развития, как на материке Европы (вследствие сравнительно редкого ведения войн), свободные институты начали вырабатываться раньше и развились до более высокого уровня. При таких обстоятельствах следует признать очевидной истиной, что характерной чертой в процессе возврата к варварству должно быть возрастание иерархической подчиненности. Истина эта подтверждается также и фактическими данными. Североамериканские Соединенные Штаты могут служить весьма пригодным объектом для наблюдения подобных фактов. С тех пор как там завелись местные «боссы»[100], каждый из которых подчинил себе многочисленную группу избирателей, установилась между этими «боссами» система иерархического подчинения, вследствие которой явились крупные «боссы», авторитет которых распространялся на все более значительные массы избирателей, так что в настоящее время несколько отдельных личностей вроде Платта, Ханны и Крокера определяют по собственному усмотрению результаты как местных земских, так и общегосударственных выборов. Съезды выборщиков, долженствующих служить представителями общественного мнения избирательных округов, превратились в собрания, которые просто напросто принимают к сведению решения, постановленные вождями, которые в форме советов фактически отдают приказания. Прежние традиции личной свободы до такой степени подавлены этой системой, что попытка их проявления считается почти непристойностью. Сравнительно немногие встречающиеся кое-где независимые граждане, которые не хотят отказываться от законного права иметь собственное свое суждение, носят презрительное прозвище mugwumps[101].

В Англии иерархия «боссов» не достигла еще такой степени развития, при которой воля отдельного избирателя является окончательно парализованной. Тем не менее этот избиратель фактически утратил значительную долю свободы, которой он пользовался в течение первых 25 лет по утверждении билля об избирательной реформе[102]. Тогда, как мне это известно из личного опыта, инициатива каждого гражданина (даже не принадлежащего к местным избирателям) не оставалась без некоторого влияния. Теперь в каждом избирательном округе организовались уже особые корпорации, берущие на себя судить за всех членов партии, кого именно следует назначить кандидатом в члены местной земской управы или британского парламента. Избирателям предоставляется только подавать голоса за приисканных для них кандидатов. Эти партийные корпорации фактически сделались олигархиями выборщиков. Подобное же ретроградное движение в смысле ограничения свободы, на этот раз уже британских народных представителей, обнаруживается за последнее время также и в парламентском уставе. Несколько лет тому назад палата общин отказалась от предоставленной народным представителям «привилегии высказывать свое недовольство правительственными мероприятиями, когда внесено предложение организовываться в бюджетную комиссию». Между тем в старину привилегия эта считалась одной из самых существенных, так как утверждение бюджета зависело до известной степени от удовлетворения жалоб, предъявлявшихся народными представителями, вследствие чего правительство оказывалось вынужденным к уступкам, способным смягчить народное недовольство. Затем недавно лишь палата общин вторично урезала права народных представителей, отменив признававшуюся за ними привилегию одобрять поправки к предложению организовываться в комитет так называемых «средств и способов». Таким образом, поворот к варварству указывается в Великобритании ограничением свободы граждан в качестве как избирателей, так и народных представителей. В обоих случаях ограничение это произошло вследствие усиления субординации.

Течения, обнаруживающиеся теперь в среде англиканской церкви, свидетельствуют, что и там происходят изменения подобном же смысле. У англичан замечается поворот к характерному для варварских типов общества теократическому строю. Возмущения духовенства против гражданской власти служат указанием на имеющееся желание вернуться к давно минувшим порядкам, при которых короли оказывались в подчинении у пап. Вся вообще иерархия англиканской церкви стремится к усилению внешнего своего престижа, хотя и не сознается в этом открыто. Главы церковной иерархии, когда их просят о пресечении и предотвращении новшеств, сглаживающих разницу между обрядами церквей англиканской и римской, отвечают в уклончивом тоне и предоставляют таким новшества распространяться беспрепятственно, но в то же время энергично препятствуют попыткам помешать такому возврату к традициям католичества. За последнее двадцатипятилетие обнаруживалось в англиканской церкви стремление создать для своего священства обособленное положение корпорации посредников между Богом и людьми. Меры, которые принимались при этом, имеют характер возврата к средневековым обрядам, рассчитанным на удовлетворение потребностей народа, еще не вышедшего из варварства.

Изменения, происшедшие в последнее время в политическом и религиозном строе британского общества, были обусловлены действием различных причин. Первый толчок к ним дала весьма скромная сама по себе мера усиления государственной обороны, вполне оправдывавшаяся тогдашними политическими условиями, а именно организация волонтеров. Когда политика Людовика Наполеона приняла такой оборот, что заставила подозревать его в намерении вторгнуться с оружием в руках в Англию, раздался повсеместно в Великобритании боевой клич, поэтическим выражением которого служил гимн: «Собирайтесь стрелки под знамена!»[103]При таких обстоятельствах образовалась все более увеличивавшаяся с тех пор армия добровольцев, собиравшихся еженедельно на учения и упражнявшихся еженедельно же в ружейной стрельбе. И то и другое пробуждало дремавшие в мирных гражданах воинственные идеи и чувства, унаследованные от предков, живших во времена непрестанных войн. Организация добровольцев в роты и полки, обучение их военному строю, подчинение рядовых офицерам, маршировка в колоннах по