Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

сплетен мы вдруг услышали веское, разумное слово профессора Новгородцева. Протопопов ничего не знал, что касалось топлива. Этот был в полном курсе дела. П. И. Новгородцев вместе с талантом ученого обладал и волевыми качествами, и практической жилкой»[1087].

После Февральской революции П. И. Новгородцев неоднократно получал приглашения войти в состав Временного правительства, но всякий раз решительно отказывался, поскольку не одобрял альянс кадетов с социалистами и еще в августе 1917 года призывал решительно покончить с большевистской революцией[1088]. «В эти тягостные, постыдные месяцы семнадцатого года он был весь – зоркость, тревога, отвращение. Он один из первых понял обреченность этого безволия, этой сентиментальности, этого сочетания интернационального авантюризма с исторической мечтательностью», – писал ученик Новгородцева Иван Александрович Ильин[1089]. В августе 1917 года П. И. Новгородцев участвовал в работе Государственного совещания. Некоторое время спустя он был избран депутатом Учредительного собрания.

Естественно, что для Павла Ивановича, убежденного противника каких-либо попыток практической реализации утопических идей, приход большевиков к власти стал катастрофой.

Находясь уже в эмиграции и анализируя причины поражения Февральской революции, Павел Иванович с горечью отмечал: «Нередко думают, что провозглашение всяких свобод и всеобщего избирательного права имеет само по себе некоторую чудесную силу направлять жизнь на новые пути. На самом деле то, что в таких случаях водворяется в жизни, обычно оказывается не демократией, а, смотря по обороту событий, или олигархией, или анархией, причем в случае наступления анархии ближайшим этапом политического развития бывают самые сильные, суровые формы демагогического деспотизма»[1090].

Активная антибольшевистская позиция Новгородцева едва не привела к его аресту. 19 мая 1918 года у него в квартире прошел обыск и была оставлена засада. В тот день Павел Иванович не вернулся домой, и это позволило ему избежать ареста.

Тем не менее в Москве он оставался до осени того же года и продолжал свою «контрреволюционную деятельность», в основном просветительского толка, пока не перебрался в расположение армии Деникина[1091].

Павел Иванович выступал сторонником военной антибольшевистской диктатуры, которая могла бы обеспечить единство всех сил, способных оказывать сопротивление большевизму. «Анархический большевизм, погубивший русскую государственность, поставил перед нами задачи более элементарного свойства, задачи сверхпартийного национального характера, и прежде всего основную задачу – восстановление русской государственности»[1092], – утверждал он.

В ноябре 1920 года Новгородцев эвакуировался из Крыма вместе с частями Русской армии и сочувствующим ей гражданским населением. После эвакуации Павел Иванович осел в Чехословакии. В 1920 году при содействии властей основал в Праге Русский юридический факультет, где продолжил свою деятельность профессора русского права и где студентам, оказавшимся в эмиграции, была предоставлена возможность закончить образование.

В последние годы своей жизни Новгородцев обратился к религии. Окончательно утратив веру в европейский здравый смысл, он выступил как православный мыслитель и славянофил: «Когда первые славянофилы, непосредственно чувствуя истину русской идеи, выступили против односторонности западного идеала, они не могли предвидеть, что близко то время, когда на Западе с полной ясностью обнаружится непрочность утопии обустройства сообразно разуму и осуществления рая на земле. Теперь этот крах западного идеала, являющийся одновременно и крахом всех основ западноевропейской культуры, есть факт, и этот факт, как я отметил уже выше, составляет в связи с углублением и одухотворением славянофильства новый и в высшей степени важный момент в утверждении русской идеи»[1093]. Собственно, еще в 1890 году, находясь на стажировке в Германии, Новгородцев писал о симпатиях к славянофилам, а пороки западной цивилизации связывал с господствующим католицизмом и буржуазным государством[1094].

Скончался Павел Иванович Новгородцев в Праге в апреле 1924 года, похоронен на Ольшанском кладбище в Праге.

Эпилог

Пытаясь осмыслить причины падения самодержавия, великий князь Александр Михайлович писал: «Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами Империи. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами. Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах»[1095]. Обиду представителя двора на ту часть общества, которая привержена европейской культуре, порожденная самим же самодержавием, понять можно. Но согласиться с таким объяснительным принципом нельзя.

Не мог Николай Александрович Романов договориться с народом в силу практического отсутствия механизма удовлетворения нужд рабочих и крестьян, а именно системы управления, которая полностью распалась к началу 1917 года. Именно этим обстоятельством была вызвана подрывная деятельность перечисленных представителей общества, пытавшихся в меру своего понимания и возможностей хоть как-то привести систему управления в соответствие с ее объектом. Процесс этого распада был продолжительным, и его, вообще говоря, можно было остановить.

То, что создать революционную ситуацию может исключительно власть, – общее место в политологических исследованиях[1096]. В настоящих очерках мы попытались изложить историю перехода российского социума в возбужденное состояние и причины, по которым государственная система оказалась неспособной эволюционировать так, чтобы соответствовать новым социальным реалиям.

Все началось с отмены крепостного права, которое было ответом на морально-политический императив со стороны общества, а не на экономические или управленческие проблемы, которые были не так уж велики. В результате исчез низовой уровень управления – вотчинная власть помещиков. Последние не только жили за счет крестьян, но и исполняли судебные, правоохранительные и фискальные функции. Они также осуществляли социальный контроль над крестьянами, главной целью которого было удержание основной массы производителей от разорения и гибели, создание механизма выживания[1097]. Самое главное – это был основной канал связи системы самодержавного госуправления с большинством населения – крестьянами.

Отцы Великих реформ видели эту проблему и предложили заменить вотчинную власть помещика системой крестьянского сословного самоуправления[1098], которая устроила бы и крестьян, и государство. Эта система была призвана, кроме выполнения фискальных функций, во-первых, защитить крестьянство от бывших крепостников, во-вторых, подготовить его к участию во всесословных органах местного самоуправления. Для управления органами крестьянского самоуправления была создана система правительственно-дворянского надзора – мировые посредники, их уездные и губернские съезды.

Базовым механизмом взаимодействия верховной власти с подведомственным населением стала система земского самоуправления на губернском и уездном уровнях. Однако органы самоуправления оказались явлением, абсолютно инородным самодержавию.

«Каждое учреждение хорошо в строе, ему соответствующем, и непригодно в строе, ему не отвечающем. В конституционном государстве земства могут быть превосходным средством управления: там они составляют одно звено в цепи, скованной из одного металла… В свою очередь, центральные представительные учреждения будут всегда чутко прислушиваться