Политические сочинения. Том III. История политических институтов - Герберт Спенсер

вероятности, впоследствии, при продолжении этого антагонизма, окрепли в независимое государство. То же самое в начале исторического периода было в Сикионе и других местностях. Хотя в Спарте мы имеем дело с пережитком царской власти в аномальной форме, однако соединенные представители первобытного царя, продолжавшие пользоваться уважением вследствие сохранения традиции об их божественном происхождении, выделялись очень незначительно среди членов правящей олигархии и сохранили только некоторые прерогативы своего положения. И хотя верно то, что на самой ранней доступной для исторического исследования ступени спартанская олигархия не представляла такой формы, которая могла бы сама собою возникнуть вследствие соединения глав кланов для кооперации во время войны, и хотя она сделалась избирательной в среде ограниченного числа лиц, однако тот факт, что мерилом избрания служили года (60 лет), как нельзя более гармонирует с мнением, что такая олигархия состояла вначале из глав соединяющихся групп, а эти главы были всегда старшими сыновьями старейших; и далее, что эти группы вместе с их главами, описываемые «как самые необузданные из греков», в доликургово время достигли единения путем непрерывной воинственной жизни, которая отличала их от всех прочих[107].

Римская история доставляет нам пример возникновения сложного главенства при условиях, которые хотя отчасти и отличались от тех, которые имели место у греков, но тем не менее были родственны им в основных чертах. С самого раннего известного нам периода Лациум[108] весь был занят общинными селениями, соединявшимися в кантоны, а эти кантоны, в свою очередь, составляли союз, во главе которого стояла Альба – кантон, признаваемый самым древним и сильным. Что такой союз существовал для соединенной защиты, доказывается тем фактом, что каждая группа клановых селений, входящих в состав кантона, имела в общем владении возвышенную крепостцу, а также и тем, что союз кантонов своим центром и местом убежища избрал Альбу, самую древнюю и лучше других защищенную. Кантоны, входящие в состав союза, были настолько независимы, что между ними происходили войны; откуда мы можем заключить, что в тех случаях, когда они соединялись для общей защиты, это соединение происходило на существенно-равных условиях.

Таким образом, прежде чем возник Рим, народ, основавший его, привык уже к такому роду жизни, при котором наблюдалось большое подчинение в пределах каждого семейства и клана, свое особенное подчинение в пределах каждого кантона (управлявшегося вождем, советом старейшин или собранием воинов), затем соединение глав кантонов, которые не находились ни в какой степени подчинения одни другому. Когда жители трех из таких кантонов, а именно Рамны, Тиции и Люцеры, начали занимать ту местность, на которой возник Рим, они принесли с собой политическую организацию. Старейшие из римских патрициев носили имена сельских кланов, принадлежащих этим кантонам. Сохранили ли они свое кантональное деление, утвердившись на холмах Палатинском и Квиринале, нам неизвестно, хотя мы и можем утверждать это a priori. Но, как бы ни было, мы имеем доказательства, что они строили укрепления для защиты как один от другого, так и от врагов. «Горные люди» Палатина и «люди холмов» Квиринала находились обыкновенно во вражде между собою; и даже между самыми последними подразделениями тех, которые занимали Палатин, происходили распри. По словам Моммзена, первобытный Рим представлял «скорее агрегат городских поселений, чем один город». То, что кланы, образовавшие эти поселения, принесли и свои раздоры, доказывается тем фактом, что они не только укрепляли те холмы, на которых поселились, но даже и «дома древних и могущественных семейств строились до некоторой степени так, как укрепления».

Так что и здесь, в этом примере из истории Рима, мы видим, что кучка небольших независимых общин, связанных между собой общим происхождением, но до некоторой степени враждебных друг другу, соединялась для совместных действий против врагов на условиях, общих повсюду.

По словам Грота, в Древней Греции средства защиты были сильнее средств нападения; то же самое было и в Древнем Риме. Из этого следует, что в то время, когда принудительное начало в пределах семейства и небольших групп имело полную силу, распространение его на многие группы встречало затруднения ввиду их взаимной самообороны. Тем более строгость управления в среде каждого поселения, составляющего первобытный город, должна была уменьшаться легкостью, с которой можно было выступить из одной группы и получить доступ в другую. Как мы это уже видели у простых племен, побеги начинают иметь место в то время, когда принудительное начало начинает делаться необыкновенно строгим; и мы можем заключить, что в среде каждого из этих скученных поселений было ослабление в проявлении силы главами более могущественных семейств сравнительно с главами менее могущественных поселений – ослабление, вызванное боязнью, что эмиграция может обессилить данное поселение и усилить соседнее с ним. Таким образом, обстоятельства были таковы, что, когда для защиты первобытного города явилась необходимость в кооперации, главы кланов, составляющих отдельные поселения, соединялись при существенно-равных условиях власти. Первоначально сенат был не что иное, как общее собрание старейших клана; и «это собрание старейшин было средоточием правящей власти», «это было собрание царей». В то же время главы семейства в каждом клане образовали совет граждан и по тем же причинам вступали в него на равных правах. Первоначально для распоряжения военными действиями избирался вождь, который в то же время был и главным судьей. Хотя и не обладая такой властью, которая давалась приписываемым божественным происхождением, он пользовался властью, утвержденной за ним предполагаемым божественным одобрением, и, считая себя избранником богов, он до конца жизни сохранял неограниченные присвоенные ему права. Но помимо того факта, что избрание, первоначально зависевшее от сената, должно было повторяться им снова вследствие какой-нибудь неожиданной причины, оставляющей место царя незанятым, и помимо того, что каждый царь, назначенный своим предшественником, должен был получить подтверждение в своем сане со стороны собрания граждан, его власть была исключительно исполнительной. Собрание граждан «было в области закона элементом, скорее высшим, чем равным по степени с властью царя. Затем в исключительных случаях существовало обыкновение прибегать к еще более высокой по степени власти – к сенату, охранителю закона, могущему наложить veto на решение, исходящее от царя и от собрания граждан вместе. Таким образом, такое устройство представляло нам по существу олигархию глав кланов со включением олигархии семейных глав, т. е. сложную олигархию, которая делалась все более и более неограниченной, по мере того как падала царская власть.

И здесь следует высказать истину, достаточно очевидную, но тем не менее постоянно остающуюся в тени, а именно, что Римская республика, удержавшаяся после падения царской власти, была по своему характеру совершенно непохожа на те формы народного правления, к которым ее обыкновенно