Политические сочинения. Том III. История политических институтов - Герберт Спенсер

отличающиеся своими хорошими пастбищами, а также и много мест, удобных для укрепления: развалины, находимые на них, доказывают нам, что древние жители умели пользоваться ими. То же самое видим мы и на материке Греции. Сложная горная система разрезает этот материк на отдельные части и делает затруднительным доступ к каждой из них. Особенно резко это выражено на Пелопоннесе и всего более в части, занимаемой спартанцами. Было уже замечено, что государство, занимавшее оба склона Тайгета[105], имело настолько силы, что могло быть господином всего полуострова: «это Акрополис Пелопоннеса, подобно тому, как сам Пелопоннес составляет Акрополис для всей остальной Греции».

Когда над первоначальными жителями пронеслись последовательные волны эллинского завоевания, эти завоеватели принесли с собой типы характера и организации, свойственные арианам и проявляющие те соединенные черты, которые мы описали выше. Такой народ, обладающий такой страной, неизбежно распадается с течением времени «на столько независимых кланов, на сколько долин и округов горные цепи делят самую страну». Результатом разделения было отчуждение; так что люди, разобщенные друг с другом, делались чуждыми, а затем даже и врагами. В ранний период греческой истории кланы, занимавшие селения, расположенные в горах, так часто совершали набеги друг на друга, что насаждение фруктовых деревьев считалось у них даром потраченным трудом. У них было государство, подобное тем, которые в настоящее время можно видеть у индианских племен, живущих в гористых местностях, как, например, у нагасов.

Хотя и сохраняя предание об общем происхождении и выражая верноподданничество старшему в роде как представителю патриархальной власти, народ, разбросанный таким образом по области, которая по природе своей разобщала даже и прилежащие одна к другой небольшие группы, а тем более отдаленные скопления групп, возникающие с течением цивилизации, неизбежно должен был разобщиться и в управлении: сохранение подчинения одному общему главе делалось все более и более трудным, и только подчинение местным главам могло поддерживаться. Кроме того, при таких условиях здесь должно было возникнуть усиление причин, вызывающих неповиновение, одновременно с увеличением трудностей поддержать подчиненность. Когда различные ветви одного общего семейства рассеиваются по местностям, до такой степени отчужденным одна от другой, что сношения между ними становятся затруднительны, то их отдельные истории и порядок наследования их отдельных политических глав делаются неизвестными или только отчасти известными этим разделившимся ветвям, и притязания на верховенство то со стороны одного местного главы, то другого очевидно будут оспариваемы. Если мы обратим внимание на тот факт, что даже и в таких оседлых обществах, у которых имелись летописи, существовали постоянные столкновения за право наследования и что даже и в наше время очень часто разбираются тяжбы по наследованию титулов и собственности, то мы должны будем заключить, что в том состоянии, в каком находились древние греки, трудность установления законности общего главенства при желании утверждения независимости и при способности к поддержанию ее неизбежно вела за собой разделения на многочисленные местные главенства. И действительно, при условиях, различных в каждой данной местности, расщепление более обширных управлений на менее обширные происходило в различных пределах, так же как могло происходить в некоторых случаях и обратное, т. е. новое образование более обширных управлений или расширение меньших. Но, говоря вообще, при таких условиях должна была явиться наклонность к образованию небольших независимых групп, большинство которых должно было носить на себе тип патриархальной организации. Из этого очевидно следует упадок таких царств, о которых упоминается в «Илиаде». Так, Грот пишет: «Чем более мы приближаемся к исторической Греции, тем больше мы убеждаемся в том (за исключением Спарты), что первобытный, наследственный неответственный монарх, соединяющий в себе все функции управления, перестал уже царствовать»[106].

Но теперь что же должно произойти в том случае, когда всем этим кланам общего происхождения, сделавшимся с течением времени независимыми и враждебными друг к другу, одновременно начинает угрожать опасность от врагов, которые им или совершенно чужды, или находятся с ними в весьма отдаленной степени родства? Чаще всего бывает так, что они стараются забыть различия, существующие между ними, и начинают действовать совместно в видах своей защиты. Но на каких условиях будут они так действовать? Соединенные действия даже и у дружественных групп будут затрудняться в том случае, если которая-нибудь из них будет изъявлять притязания на верховенство; группы же, враждебно настроенные одна к другой, могут действовать совместно только при условии полного равенства между собой. План общей защиты, следовательно, будет вырабатываться в собрании, составленном из политических глав небольших, кооперирующих обществ; если такая кооперация для защиты будет продолжена или вследствие успешных действий перейдет в кооперацию для нападения, то такое временное, контролирующее собрание будет стремиться к тому, чтобы сделаться постоянной властью над всеми небольшими обществами. Специальные свойства такого политического главенства будут, конечно, изменяться сообразно обстоятельствам. Там, где традиции соединенных кланов допускают признание какого-нибудь одного вождя как неопределенного представителя первобытного патриарха или героя, от которого все они ведут свое происхождение, там он будет пользоваться преимуществами и более высокой властью сравнительно с другими вождями. Там же, где права, основанные на происхождении, будут оспариваться, там личные, более высокие достоинства или избрание будут служить мерилом того, какой из членов сложного главенства должен получить перевес над другими. Если же власть вождя в среде каждой из составляющих групп является неограниченной, соединение таких вождей даст нам замкнутую олигархию; замкнутость этой последней будет уменьшаться соответственно тому, как будет уменьшаться признание власти каждого вождя в отдельности – признание, обусловленное степенью родства с предком божественного или полубожественного происхождения. В тех случаях, когда станет появляться примесь многочисленных чужеземцев, не стоящих в отношении подчинения ни к одному из глав этих составляющих групп, в этих случаях могут иметь место такие влияния, которые будут стремиться к еще большему расширению олигархии.

Таково, как мы можем заключить, было происхождение тех сложных политических главенств греческого государства, которые существовали в начале исторического периода. На Крите, где наблюдалось переживание традиции первобытного царства, но где разбросанность и подразделение классов вызвали такие условия, что «различные города открыто продолжали свои раздоры», там существовали «патрицианские семейства, производящие свои права от самых ранних периодов царского правления»; эти семейства продолжали «держать в своих руках администрацию». В Коринфе линия гераклидских царей, переходя постепенно через ряд имен, не имеющих значения, заменяется олигархией так называемых Бакхиадов… Лица, носящие это имя, считались потоками Гераклидов и составляли правящее сословие в городе. То же самое было и в Мегаре. По словам предания, такое положение дел возникло вследствие соединения многих селений, занятых родственными племенами, которые, вначале находясь во вражде с Коринфом, по всей