Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

– «каман-и-гава, построенного хитайскими (китайскими – В. А.) мастерами и бившего на две с половиной тысячи шагов; и множество воинов этих дьяволов-еретиков было сожжено его подобными молниям копьями (возможно, примененный монголами при осаде Аламута «каман-и-гава» представлял собой ракетную установку – В. А.)[32]» (Джувейни) – сломили дух осажденных.

Оставив всякую надежду, гарнизон «Орлиного гнезда», завел с осаждающими переговоры об условиях капитуляции. К чести имама Рукн ад-Дина, пребывавшего в стане осаждающих, следует сказать, что он заступился за своих осажденных подданных и единоверцев перед ханом Хулагу, согласившимся в итоге сохранить гарнизону Аламута жизнь.

Сдача Аламута, считавшегося совершенно неприступной и мощнейшей «батинитской» крепостью, нанесла смертельный удар вере низаритов в собственные силы и их надеждам, если не на победу, то на выживание. Психологический эффект, произведенный капитуляцией «Орлиного гнезда», парализовал волю иранских «эзотериков» к дальнейшему сопротивлению. Столетия спустя посетители развалин Аламута не могли себе представить, как столь мощная твердыня могла сдаться, не выдержав осады. Путешественница XX века Фрейя Старк, посетившая развалины «Орлиного гнезда» писала в своей книге «Долины ассасинов», изданной в Лондоне в 1934 году: «главная цитадель Аламута могла и должна была устоять. Она расположена в неприступной долине»…

Однако она ошиблась. Военное счастье отвернулось от осажденных в Аламуте низаритов, столкнувшихся с неизмеримо превосходящим их технически и численно, невероятно жестоким и целеустремленным противником. И на этот раз в их рядах не было Хасана ибн-Саббаха, способного вдохновить гарнизон на удвоение своих усилий, направленных на отражение неприятельского натиска. А его недостойный преемник Рукн ад-Дин, как, несомненно, помнит уважаемый читатель, находился не внутри осажденной крепости, а снаружи, в стане осаждающих ее монголов. Не удивительно, что при отсутствии достойного предводителя гарнизон был вынужден сдать Аламут врагу.

Когда последние низариты покинули Аламут (прихватив ту часть своей движимости, которую им было позволено взять с собой), в «Орлиное гнездо» вошли победоносные монголы. Они завладели всем, что было оставлено в крепости низаритами. Посетил капитулировавшую цитадель «мульхидов» и наш старый знакомый – коллаборационист Джувейни, иранский визирь хана Хулагу. Как и все, он был поражен невероятной мощью оборонительных сооружений и богатством запасов, накопленных в Аламуте низаритами. Хулагу дал своему иранскому прислужнику дозволение взять из низаритской библиотеки все, что захочет, и таким образом было спасено для будущих поколений немало ценных сочинений. Однако все, что Джувейни счел «еретическим», было обречено стать жертвой пламени «инквизиционного» костра. Когда все ценное было вывезено из Аламута монголами и их местными коллаборационистами, «Орлиное гнездо» было подожжено, став «погребальным костром» на «похоронах низаритов». Стремительное пламя охватило то, что было Аламутом, пожирая все, что составляло смысл, суть и душу верований и самого существования так долго живших в этом «проклятом» месте низаритов. Жизнь низаритов как эффективной политической силы на территории Ирана была окончена. С разрушением монголами Аламута перестало биться сердце низаритского ордена. Пробил смертный час «батинитов». Не помогли «мульхидам» ни хитроумие, ни изворотливость. «Ни хитрому, ни умному, ни ведуну разумному суда Божьего не миновать», как говаривал вещий «соловей старого времени» Боян (если верить анонимному автору «Слова о полку Игореве»).

«А мудрому человеку хорошо известно, что всякое начало имеет свой конец, и всякое совершенство когда-либо перестает им быть, и когда приходит время, ничто не может этому помешать». (Джувейни).

Нетрудно вообразить себе психологическое и эмоциональное состояние «саббахитов», как громом, пораженных известием об этом трагическом для них событии. Пал могучий, неприступный Аламут – «балдат аль-икбал», «город удачи», «счастливое место». Для низаритов его падение означало крушение всего их привычного мира. Конец Аламута означал и конец их великой мечты. Зато не было предела благочестивому ликованию всех врагов низаритского дела. Джувейни в мстительном восторге, доходящем до экстаза, описывал, как «обитатели той колыбели беззакония и гнезда Шайтана (Сатаны – В. А.) спустились вниз со всем своим добром и имуществом. Через три дня войско (хана Хулагу – В. А.) поднялось в крепость и захватило то, что не смогли унести те люди. И они (монголы – В. А.) быстро подожгли все постройки и развеяли их пепел по ветру метлой разрушения, равняя их с землей».

Согласно версии, изложенной в грузинской «Столетней летописи», в походе монголов на Аламут и осаде «Орлиного гнезда», продлившейся семь долгих лет, участвовали, в качестве вспомогательных войск, и православные христиане-грузины:

«Итак <…> поделив Грузию, татары отправились в поход на Алмут (Аламут – В. А.) и забрали с собой грузин, коих разделили надвое. Половина их (грузин – В. А.) была в походе на Алмут один год, а (другая – В. А.) половина – в другой год, ибо семь лет продлилась война с аламутцами, которые суть вероломные человекоубийцы и коих именуют мулидами (“мульхидами” – В. А.). И неустанно воевали с ними татары Чармаган, Чагата (Чагатай – В. А.), Иосур и Бичо – и летом и зимой. А грузины, разделенные и распределенные по годам своим, сопровождали их и пребывали в аламутском походе <…> Таким образом, в течение семи лет продлилось их пребывание на Аламутской войне. В один день снарядили аламутцы искусного мулида (мульхида – В. А.). Ночью он воровато проник в охрану ноинов (нойонов-князей – В. А.) Чагаты, прокрался в шатер его и спящему всадил ему в сердце нож и убил его (получается, что хан Чагатай был заколот низаритским “фидаином” при осаде Аламута – В. А.)».

Если верить «Столетней летописи», татаро-монголы и поддерживавшие их вспомогательные православные грузинские войска, взяв Аламут измором, согнали «мульхидов», под предлогом переписи, в кучу и всех перерезали (а не пощадили, как утверждает Джувейни).

В любом случае, это был момент величайшего унижения и отчаяния низаритов. Экстаз Джувейни доходит до предела в следующих строках его сочинения:

«Сегодня, благодаря великой победе Освещающего Мир Царя (хана Хулагу – В. А.), если еще в каком углу и остался ассасин, он занимается женским ремеслом; туда, где объявляется дей (низарит-«даис» – В. А.) является вестник смерти; а каждый рафик (низарит-“товарищ” – В. А.) превратился в раба. Проповедники исмаилизма стали жертвами мечников ислама. А их маулана (распространенное обозначение измаилитами своего имама – В. А.), <…> стал рабом ублюдков (крайне неосторожное со стороны Джувейни выражение, поскольку “ублюдками”, чьим рабом стал имам Рукн ад-Дин были победоносные монголы; впрочем, эта неосторожность сошла иранскому хронисту с рук – В. А.). Их мудрый имам, которого они считали повелителем этого мира <…> попал, как дичь, в сети Провидения. Их правители утратили свою власть, а их властелины – свою честь. Самые великие из них стали низкими, как псы. Каждый командующий крепостью нашел