Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

Понимая всю неубедительность своих оправданий и стремясь отвести от себя подозрения в причастности к отцеубийству, Рукн ад-Дин поторопился начать розыск убийц своего родителя. Подозрение пало на целый ряд низаритов, однако уже через неделю обвинение было однозначно выдвинуто только против одного из них. Мишенью этого обвинения стал приближенный имама по имени Хасан и(бн) Мазандерани. Он долгое время был любимцем Мухаммеда III и потому общался с ним гораздо теснее, чем кто бы то ни было (включая Рукн ад-Дина, бывшего у отца на подозрении). Хасана судили, признали виновным и предали смерти. Тело казненного бросили в костер и сожгли дотла. Затем в пламя костра, продолжавшего гореть, были брошены два сына и дочь казненного, обвиненные в соучастии в убийстве имама. Тем самым Рукн ад-Дин дал наглядный и запоминающийся урок всем, посмевшим заподозрить его в отцеубийстве. Хотя виновность осужденных на сожжение была под огромным вопросом, их экзекуция произвела впечатление, к произведению которого стремился новый имам низаритов – поистине, один из наиболее отвратительных персонажей во всей мировой истории. Однако совершенное им злодеяние не пошло на пользу ни ему самому, ни низаритам в целом. Ибо взятая главой «мульхидов» на вооружение коллаборационистская политика примирения с монголами любой ценой отнюдь не предотвратила, а наоборот – приблизила и ускорила окончательное уничтожение низаритского «крепостного» государства «несущими смерть Чингисхана сынами».

Рукн ад-Дин Хуршах поторопился принять меры, направленные на очередное изменение обычаев, нравов и верований низаритов, на этот раз – в направлении их воссоединения с «мейнстримом» исламского мира. Опять «назад – к суннизму!». Таким образом имам надеялся не только снова интегрировать свое движение в «дар-аль-ислам», но и предотвратить новые драконовские антинизаритские акции со стороны монголов. Рукн ад-Дин призывал своих подданных в очередной раз возвратиться к соблюдению законов шариата и к исламскому правоверию. А также распорядился отказаться от террористических актов и политических интриг. Тем не менее, «кумулятивный эффект», произведенный на монгольского каана Мункэ бесчисленными жалобами его новых мусульманских подданных – жителей присоединенных к великой монгольской державе исламских областей – на бесчинства и злодеяния, творимые там низаритами, убедил Великого хана в необходимости раз и навсегда покончить с низаритским злом в его новых владениях. Несмотря на предпринятые имамом Рукн ад-Дином шаги, направленные на умиротворение монголов, многочисленное монгольское войско было двинуто на Рудбар – «рассадник злостной ереси» – с задачей уничтожить низаритов. Все попытки Рукн ад-Дина избежать угрозы монгольского нашествия были напрасны – монголы уже прошли «точку невозврата». Судьба низаритов Ирана была окончательно решена.

Монгольским нашествием руководил один из самых испытанных военачальников – упоминавшийся выше хан Хулагу, фактически – правитель входивших в состав державы каана Мункэ иранских территорий, а также прилегающих к ним областей (вошедших в мировую историю под названием Персидской орды). Хул агу получил от Мункэ приказ избавить мир от низаритской угрозы. Поначалу Хулагу оказался не совсем «на высоте», ведя войну на слишком широком фронте и не слишком энергично, и существуют свидетельства недовольства каана Мункэ ходом военных действий (по его мнению, недостаточно результативных). Первоначально Хулагу сконцентрировал свое внимание на Кухистане, теперь же решил изменить направление главного удара. Его главной целью стал Руд бар – духовное и физическое «сердце» низаритского мира. Монгольский военачальник Ясаур-нойон занял город Хамадан, расположенный к югу от Рудбара, на месте древней столицы Мидии – Экбатаны. Извещенный об этом, имам Рукн ад-Дин Хуршах направил к нему посольство с радостной вестью о том, что низариты изменили своим прежним, вредным привычкам и верованиям, возвратившись с пути насилия на путь праведности. По выражению Джувейни, имам отныне был готов следовать путем покорности, подчинения и послушания.

К несчастью для низаритов, имам Рукн ад-Дин совершенно неверно оценивал ситуацию, в которой оказался со своим орденом. Монгольская политика по-прежнему диктовалась предписаниями и установлениями «Священного Воителя» Чингисхана, стремившегося не к подчинению, а к уничтожению любых сил и группировок, которые он считал опасными и вредными даже потенциально. И хотя сам «Потрясатель Вселенной» уже умер, его идеи были по-прежнему живы. Военно-политических установок «Рыжебородого Тигра» никто не отменял. Тем не менее, монголы, несомненно, были бы более чем удовлетворены, если бы низариты добровольно сдались, чем, если бы они вздумали оказать завоевателям активное (или даже пассивное) сопротивление. Ибо многие низаритские опорные пункты были настолько хорошо укреплены и снабжены продовольствием, да и расположены в столь удобных для обороны местах, что были бы способны оказывать сопротивление монголам на протяжении длительного времени (что подтвердилось в ходе дальнейших событий). Приняв заверения Рукн ад-Дина в лояльности монгольской власти от присланных к нему низаритских представителей без всяких признаков одобрения, Ясаур-нойон передал делегатам адресованное имаму низаритов категорическое требование лично явиться в ставку хана Хулагу для подтверждения перехода реформированного им (по уверениям его послов) ордена с пути сопротивления и «войны со всем миром» на путь подчинения монгольской гегемонии.

Имам Рукн ад-Дин все медлил, все тянул время. Его можно было понять, с учетом предшествовавших событий. И, наконец, решил не ездить к хану Хулагу лично, ограничившись посылкой делегации во главе со своим братом, носившим звучное иранское имя Шаханшах – «Царь царей». Реакция монголов, почувствовавших, что низаритский имам пытается обвести их вокруг пальца, последовала незамедлительно. Догадываясь о внутренней слабости противника, они направили большое войско для вторжения в самое сердце низаритских владений. Но, вопреки их ожиданиям, силы, двинутые ханом Хулагу на Рудбар, столкнулись со столь ожесточенным сопротивлением низаритов, что были вынуждены отступить. Единственным достижением монголов было разрушение сельскохозяйственной инфраструктуры, в первую очередь – уничтожение посевов. Убедившись в недостаточной результативности избранного им первоначально способа ведения войны с «мульхидами», хан Хулагу изменил свою тактику. Он направил Рукн ад-Дину послание, в котором выражал свое удовлетворение изъявлением низаритским имамом покорности монгольской власти, переданным через Шаханшаха. Хулагу успокаивал имама уверениями, что не сомневается в его личной невиновности, непричастности к убийствам, совершенным низаритами при его шедших неправедным путем предшественниках, и потому имам может не сомневаться в том, что монгольский властитель окажет ему самый радушный прием. Однако в то же время призывал его к предъявлению более убедительных доказательств своей доброй воли. Для начала Хулагу потребовал от Рукн ад-Дина разрушить все низаритские крепости.

Получив это категорическое требование монгольского хана, имам Рукн ад-Дин, верный своей тактике выжидания, опять стал тянуть время. Не желая разом и слишком поспешно лишаться всех своих козырей, он, наконец распорядился о демонтаже нескольких второстепенных крепостей – из числа сорока имевшихся еще в его распоряжении, но ограничился разрушением