Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

в источниках сведений не сохранилось). Затем город сравняли с землей, не оставив на его месте камня на камне, как если бы Нишапура никогда и не было на свете. Жестокость монгольских захватчиков шокировала многих. Даже один из сыновей Чингисхана – Джучи, или Зучи – позволил себе осудить его за то, что отец напрасно разрушает такие богатые города (что вышло отпрыску каана боком). Однако Чингисхан считал, что цель оправдывает средства. И цель средства, в самом деле, оправдала. Могущество хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда II было развеяно монголами, как дым. Сам он, хоть и избегнул позорного плена и не менее позорной казни, окончил свои дни гонимым, одиноким беглецом, умершим то ли от воспаления легких, то или от голода на одном из островов Мазандеранского, или Абескунского (ныне – Каспийского) моря. Говорят, беглого хорезмшаха окончательно подкосило известие о захвате монголами его гарема. У некогда могущественного падишаха не оставалось даже приличной нательной рубашки, в которой его могли бы похоронить, и один из немногих сохранивших поверженному владыке верность слуг пожертвовал ему свою. Через несколько лет последний хорезмшах Джалал ад-Дин Манкбурны перевез останки успевшего назначить его своим преемникам отца в крепость Ардахн с намерением перезахоронить их в медресе города Исфагана. Многие (в том числе Шихаб ад-Дин Мухаммед бен Ахмед бен Али бен Мухаммед ан-Насави, личный секретарь последнего хорезмшаха и автор «Истории султана Джалал ад-Дина Манкбурны») отговаривали своего господина от этого шага, зная, что монголы оскверняют могилы врагов. И действительно, крепость была взята, останки хорезмшаха Мухаммеда II – извлечены и отправлены в ставку Угедея, сына Чингисхана, повелевшего предать их огню, а пепел развеять по ветру. Так проходит слава мира…

Чингисхан, временно отвлеченный от дальнейшего опустошения иранских территорий событиями на других «фронтах» (еще не было завершено покорение Тангутского царства и южнокитайской империи Сун), завершил там свой жизненный путь (при невыясненных окончательно по сей день обстоятельствах). Связанное с этим временное ослабление монгольского контроля над иранскими землями дало Джалал ад-Дину Манкбурны, сыну злосчастного правителя Хорезма Ала ад-Дина Мухаммеда II, передышку и возможность восстановить хорезмийскую власть над «огрызком» прежней территории державы хорезмшахов. Именно в короткий период существования Хорезма, восстановленного в сильно уменьшенных размерах, хорезмшах Джалал ад-Дин Мегбурны и вступил в описанные выше контакты с низаритами. Однако урон, причиненный хорезмийским землям монгольским нашествием, был слишком велик, чтобы нанесенные им глубокие раны смогли зарубцеваться, а неописуемые зверства захватчиков – изгладиться из народной памяти. Иранцы твердо усвоили данный им Чингисханом «со товарищи» кровавый урок: всякое сопротивление монголам бесполезно и закончится очередной катастрофой. Ничто, кроме полной покорности и безоговорочной капитуляции, не способно принести спасение и безопасность тем, кто окажется на пути монгольского всесокрушающего смерча. Данное важное обстоятельство ни в коем случае нельзя упускать из виду, анализируя причины позиции, занятой низаритами по отношению к монголам в предстоящие десятилетия. Сопротивление – смерти подобно. А гибкий тростник гнется под ураганным ветром, но не ломается – гласила народная мудрость…

Низариты оказывали монголам поддержку в войне с хорезмийцами до окончательного завершения этого кровопролитного военного конфликта. Вне всякого сомнения, низариты считали свою помощь монголам полезной и для себя самих. Во-первых, потому, что хорезмийцы были общим врагом как монголов, так и низаритов. Во-вторых, потому, что, поддерживая монголов против хорезмийцев, низариты тем самым отвлекали внимание безжалостных пришельцев из степей Центральной Азии от себя и от своего «крепостного» государства (хотя бы на время). Поэтому «мульхиды» всеми силами натравливали монголов на своих хорезмийских соседей. Хотя и понимали, что рано или поздно черед дойдет и до них самих. Но главное было – выиграть время…

Хорезмийцы, разумеется, по мере сил, в долгу не оставались и мстили вероломным низаритам, наплевавшим на свой мирный договор с хорезмшахом, как могли. Наиболее драматичный инцидент в ходе этой отчаянной борьбы между хорезмийцами и «батинитами» произошел с низаритским торговым караваном на территории Азербайджана. Джалал ад-Дин Манкбурны в описываемое время практически парализовал все транзитное караванное движение в этом регионе, поскольку намеревался перехватить важное монгольское посольство, собиравшееся, по имеющимся у хорезмшаха сведениям, прибыть в Азербайджан. Низаритский караван был перехвачен и ограблен хорезмийцами, большинство караванщиков – убито на месте. Низариты горько сетовали на это злодеяние, совершенное хорезмийцами, но ничего не могли поделать и удовольствовались тем, что им была возвращена часть отнятых у караванщиков товаров. Это и другие аналогичные действия хорезмийцев наглядно продемонстрировали, что трения между ними и низаритами все больше возрастают. Хотя постоянно заключались двусторонние мирные соглашения, они столь же постоянно нарушались, и самые миролюбивые заявления отнюдь не исключали проявлений взаимной враждебности. В другом случае, визирь низаритского имама Мухаммеда III, по пути в Аламут, был схвачен одним из союзников хорезмшаха и казнен. Вскоре после этого Джалал ад-Дин направил в «Орлиное гнездо» послов напомнить низаритам о том, что они уже давно не платят ему положенной дани. Данный факт свидетельствует о существовании между низаритами и хорезмийцами официальных отношений, в рамках которых низариты были данниками («подданными»), а хорезмийцы – получателями дани с низаритов. Описанные инциденты наверняка были не единственными, имевшими место, а лишь единственными, попавшими в хроники.

Передышка, полученная хорезмшахом Джалал ад-Дином от монголов, оказалась недолгой. Вскоре монголы, уладив свои дела в Китае, возвратились, чтобы с новой силой обрушиться на иранский регион. Воспоминания о кровавых злодеяниях, совершенных монголами в ходе их первого нашествия, были еще слишком свежи в коллективной памяти иранцев, чтобы последние могли всерьез надеяться на успех в случае сопротивления «несущим смерть Чингисхана сынам». Разгромленный в очередной раз хорезмшах Джалал ад-Дин Манкбурны (порой одерживавший победы над монголами, но бессильный повернуть вспять колесо истории) был вынужден спасаться бегством. Преследуемый многочисленным монгольским войском, он с массой приключений, неоднократно уходя от смерти, укрылся, наконец, в далекой Индии. Впоследствии хорезмшах-беглец (которого Чингисхан даже ставил в пример своим сыновьям как образец воинской доблести) вернулся оттуда в Центральную Азию и, после долгих скитаний, пал от рук неведомых разбойников (хотя и в его смерти кое-кто поспешил обвинить низаритских «фидайнов»).

Все эти бурные, кровавые события в корне изменили жизнь Среднего и Ближнего Востока. Лишившиеся своего лихого предводителя, «осиротелые» хорезмийцы без Джалал адДина, последнего хорезмшаха, были «воинами по жизни». Быстро утешившись и собравшись с силами, они проявили готовность наняться на военную службу к любому правителю, способному и готовому платить им жалованье. Немало хорезмийцев, ушедших из иранского региона на запад, приняло, в качестве наемников, активное участие в военных действиях сирийских мусульман против «франков», все еще оккупировавших «Заморье». Но хорезмийские беглецы также