Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

несли с собой известия об ужасной судьбе их родного Хорезма, вселявшие страх и ужас в сердца ближневосточных и североафриканских мусульман. Зверский разгром монголами Хорезма как бы предвещал столь же зверский разгром всего «дар-аль-ислама», уготованный ему «несущими смерть Чингисхана сынами».

Некоторое время казалось, что монгольская опасность грозит самому сердцу исламского мира. Потребовалось совпадение множества благоприятных для «муслимов» факторов, счастливое для мусульман стечение обстоятельств и появление у них выдающегося лидера, чтобы отвести, в итоге, от «дар-аль-ислама» страшную монгольскую угрозу. Для низаритов же эта угроза только возрастала. Они встретили появление монголов на границах Ирана дружелюбно, услужливо и подобострастно, чем на некоторое время смогли обеспечить безопасность своему «крепостному» государству. Однако, с учетом сразу же проявившегося «во всей своей красе» откровенно геноцидального (или, во всяком случае, этноцидального) характера монгольского завоевания и монгольского способа ведения войны по методу «выжженной земли», нескрываемых аппетитов монгольских предводителей, у низаритов вряд ли могли быть сомнения в кратковременности данного им монголами «тайм-аута». И потому они, перед лицом общей угрозы, стали стремиться к улучшению отношений с суннитскими соседями. Существуют свидетельства случаев гостеприимства, оказанного низаритами спасавшимся от учиненного монголами кровавого хаоса суннитским беглецам. Если верить одному из этих беженцев – бывшему придворному историку Гуридов по имени Абу Амр Минхадж ад-Дин Усман ибн Сирадж ад-Дин аль Джузджани (или просто аль-Джузджани), не кто иной, как глава измаилитов (то есть – низаритов) Кухистана оказывал великодушный и щедрый прием всем обездоленным чужеземцам и странникам. Прибегавших к его покровительству мусульман (то есть – суннитов) из Хорасана главный «даис» Кухистана, по уверениям аль-Джузджани, всегда всячески привечал и поддерживал.

Если низариты, пусть слабо, но надеялись сохранить свою независимость ценой оказания поддержки монголам, они скоро лишились даже этой слабой надежды. Сломив раз и навсегда могущество хорезмийцев и беспощадно расправившись с хорезмийскими «недобитками», монголы неизбежно напали бы на свою следующую жертву – низаритов. Чтобы уяснить себе причины этой неизбежности нападения монголов на «мульхидов», необходимо несколько ближе познакомиться с менталитетом тогдашних монголов вообще и монгольских ханов – в частности.

Если верить монгольским сказаниям, в начале всех времен Великий Бог – Верховная Божественная Сущность, по имени Менгу (Мункэ, Менкэ) Кеке Тенгри – «Вечное Синее Небо»[27], предназначила каану монголов править всем миром. По утверждению современного отечественного исследователя Монгольской империи Александра Григорьевича Юрченко «Монгольская идеологема выглядела так. Власть Хана (каана– В. А.) <…> была дарована Хану Вечным Небом <…> И в подчинении ему отданы Небом все народы, и не было разницы между подлинной принадлежностью к его государству и принадлежностью потенциальной», Такая концепция власти «отчетливо не признавала границ». Для всех монгольских каанов (как и для подчиненных им младших ханов) данная идеологема была предметом веры, неотъемлемой частью их религиозных убеждений и воззрений. Они воспринимали власть над всеми обитателями земного круга в качестве своего неотъемлемого права и в то же время – священного долга. Поэтому, по их воззрениям, никакой иной государь или народ в принципе не был вправе претендовать на равенство с монгольским кааном и народом. Единственной возможностью «сосуществования» с монголами для всех не монголов было безоговорочное подчинение верховной монгольской власти, как установленной самим Вечным Небом. Любую державу, группировку или организацию, рассматриваемую монголами как представляющую угрозу для монгольской гегемонии, ожидала незавидная судьба – она была обречена на уничтожение. И низариты не были в этом плане исключением. С учетом бурного прошлого низаритов, их способности оказывать влияние на политику региона, в котором действовали, непропорционально большое (в сравнении со своей численностью) влияние, помноженной на вошедшую в поговорку способность «батинитов» устранять своих недоброжелателей и беспокойных соседей, можно предположить, что «саббахиты» были одними из первых в монгольском «ликвидационном списке». Вскоре после окончательного разгрома хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны (восхищение доблестью которого не помешало Чингисхану казнить малолетнего сына своего неукротимого противника и тем пресечь род Ануштегинидов), и смерти самого Чингисхана, сын и наследник «Потрясателя Вселенной» – Угедей, Огадай или Октай – вознамерился окончательно подчинить монгольской власти Иран и включить все иранские земли в свою, и без того уже огромную, мировую державу. Слово у него не расходилось с делом. В процессе окончательного покорения Ирана, Угедей стал нападать на тамошние владения низаритов и захватывать их одно за другим.

Правление имама Мухаммеда III, возглавлявшего низаритов с 1221 года, продлилось в общей сложности около тридцати четырех лет. По мере его старения, угроза захвата монголами Ирана и прилегающих земель становилась все более очевидной. По всем признакам, они не собирались уходить с захваченных территорий, а наоборот – постепенно поглотить весь «дар-аль-ислам», начиная с его восточных окраин, и продвигаясь все дальше на запад. Мухаммед III, сохранивший, несмотря на свой преклонный возраст и на свое приписываемое ему критиками «совершенное безумие», трезвость ума, прекрасно сознавал всю степень угрожавшей ему и возглавляемому им орденскому государству опасности, исходившей от монгольских «всадников ниоткуда». Когда в 1246 году далеко на востоке, в Монголии по воле курултая – съезда ханов «племен, живущих в войлочных кибитках» – принял бразды правления новый каан – Гуюк, низаритский имам направил в ставку нового степного императора делегацию с посланием владыки «батинитов», содержавшим поздравления по поводу избрания и изъявление покорности. Низаритское посольство сопровождали представители суннитской мусульманской общины Ирана, взятые с собой «мульхидами» в качестве, так сказать, консультантов, выполняющих чисто совещательную функцию и не имеющих права самостоятельного голоса в переговорах с новым кааном. Послы надеялись добиться примирения с монголами. Однако миссия окончилась полным провалом. Каан не пожелал принять низаритскую делегацию. По не вполне ясным причинам, Гуюкхан повелел посланцам возвращаться к тем, кто их к нему прислал, с вестью, что им не следует ждать от него пощады.

Убедившись в полном провале своих мирных инициатив, и не надеясь на изменение кааном монголов своей непримиримой по отношению к «мульхидам» позиции, имам Мухаммед III, перепробовавший, казалось бы, все, что можно ради обеспечения безопасности – своей и своего ордена – был вынужден прибегнуть к последнему, еще остававшемуся в его дипломатическом арсенале, средству отвести от себя монгольскую угрозу. Еще в 1238 году глава низаритов направил посольство не к местным государям, а в далекий «Франкистан», в Западную Европу, к королям Франции и Англии, надеясь заключить с ними союз и заручиться их поддержкой в борьбе с монголами. Успех этой низаритской миссии представлялся, хотя и крайне сомнительным, но не выходящим за пределы возможного. «Франкистан» был достаточно хорошо осведомлен о приближающемся к его границам монгольском потопе, о нашествии «тартар» – «исчадий ада», «порождений преисподней» – об их грозной в своем непревзойденном