28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

но я не думаю, что это скажется на результатах. Фон Швейнитц и Вернер в настоящее время возвращаются через Швейцарию в находящийся в Больцано штаб фон Фитингофа… Важно, чтобы не было допущено какого бы то ни было обнародования до вступления условий в силу». От себя Черчилль добавил: «Президент Трумэн предложил, чтобы первое сообщение о капитуляции было сделано фельдмаршалом Александером».

Командующий немецкими войсками Юго-Запада (Средиземноморье, Италия) генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг и командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Вольфрам фон Рихтгофен на командном пункте в районе сектора Неттуно

Италия, 1944 г.

Но в Италии не все было так однозначно. Командующий южной группой немецких армий Кессельринг был крайне удивлен, узнав об акте капитуляции, подписанном в Казерте без его ведома. Аллен Даллес подтверждал: «Топор опустился рано утром 30 апреля. В Больцано поступили приказы Кессельринга, отстраняющие Фитингофа и Рёттигера от командования. Они были обязаны явиться на секретный командный пункт армейской группы в Доломитовых Альпах, чтобы предстать перед военным судом. Генерал Шульц должен был занять место Фитингофа, а генерал-майор Венцель – Рёттингера. Вольф, не перешедший под командование Кессельринга, был оставлен для специальной обработки в СС. Его уведомили, что Кессельринг обратился к Кальтенбруннеру с просьбой о расследовании его дела, поскольку Кальтенбруннер был высшим чином СС и начальником гестапо в этом регионе…

Человек, от чьего имени была подписана капитуляция, Фитингоф, исполнительный служака, отправился, как было приказано, на озеро Карецца. Рёттингер, напротив, заявил, что останется на месте, чтобы проинструктировать Шульца и Венцеля, когда они вступят в должность». Перспектива капитуляции немцев в Италии оказалась в подвешенном состоянии.

Зато такая перспектива открылась на севере, где немецкое командование искало контакта с Эйзенхауэром, который подтверждал: «30 апреля немецкий эмиссар появился в Стокгольме, чтобы сообщить, что фельдмаршал Буш, командующий немецкими войсками на севере, и генерал Линдеман, командующий войсками в Дании, готовы сдаться, как только наступающие армии союзников выйдут на побережье Балтики. Нам сообщили, что немцы откажутся сдаваться русским, но поскольку западные союзники вышли к Любеку и тем самым перерезали пути подхода сюда фанатически настроенных частей СС из Центральной Германии, то они немедленно сдадутся нам».

Всячески стимулируя капитуляции немцев на всех фронтах, союзники предпринимали усилия к тому, чтобы ограничить, насколько возможно, продвижение войск СССР и его союзников.

Британский премьер в тот день развил самую бурную политическую и эпистолярную активность по всему спектру проблем. Причем его адресатом выступал уже не Сталин, а Трумэн.

Черчилля крайне беспокоит ситуация в Австрии. В «Истории Второй мировой войны» он напишет: «Вскоре после того, как русские оказались в Вене, мы получили первое представление о том, что произойдет в их оккупационной зоне. Они объявили об образовании временного австрийского правительства и не разрешили прилететь туда нашим миссиям. Все это, вместе взятое, вызывало у меня опасение, что русские умышленно используют свое вступление в Австрию, чтобы “организовать” страну, прежде чем мы туда попадем».

Черчилль 30 апреля слал Трумэну телеграмму: «Мне кажется, что, если мы оба сейчас не займем твердую позицию, нам будет очень трудно оказывать какое-либо влияние в Австрии в период ее освобождения от нацистов. Не согласитесь ли Вы направить вместе со мной маршалу Сталину послание следующего содержания: “Мы считали, что вопрос об отношении к Австрии также, как и в Германии, касается всех четырех держав, которые будут оккупировать и контролировать эти страны. Мы считаем необходимым, чтобы английскому, американскому и французскому представителям была немедленно предоставлена возможность приехать в Вену… Мы надеемся, что Вы дадите необходимые инструкции маршалу Толбухину, чтобы предоставить возможность союзным миссиям немедленно вылететь из Италии”».

В тот же день Черчилль бил президенту США тревогу по поводу Чехословакии, призывая американцев к занятию Праги. Британский премьер настаивал, что это «может создать совершенно иную ситуацию в послевоенной Чехословакии и к тому же повлиять на близлежащие страны. В противном случае, если западные союзники не сыграют значительной роли в освобождении Чехословакии, эта страна пойдет по пути Югославии».

Исполнявший в тот момент обязанности госсекретаря Грю был того же мнения: «Если американские армии продвинутся к реке Молдау (германское название Влтавы. – В.Н.), которая течет через Прагу, это обеспечит нам сильные позиции в отношениях с русскими… Мы предлагаем, чтобы американские армии продвигались к реке Молдау по всей ее длине. Если они смогут сделать это, мы будем на равных позициях с советским правительством как в Австрии, так и Чехословакии. В противном случае советское правительство, видим, будет продолжать, как оно делало поныне, игнорировать наши протесты в отношении как Австрии, так и Чехословакии».

А еще Черчилля все больше беспокоили успехи югославской Народно-освободительной армии Тито. Британский премьер утверждал: «В то время, как германские армии в Италии отступали, войска Тито быстро продвинулись на итальянскую территорию на северо-востоке. Они надеялись до прибытия англо-американских войск захватить земли, на которые претендовали в этом районе, и в особенности занять Триест. Но американцы и мы не только были полны решимости не допустить такого урегулирования вопроса о границах до заключения мирного договора, мы также намеревались занять Триест с его великолепным портом в качестве важнейшего пункта снабжения для будущих оккупационных зон в Австрии». Войска Тито, преследуя немцев, действительно вошли в тот день в Триест в надежде не только занять город, но и добиться капитуляции германского гарнизона.

Черчилль писал Трумэну: «Безусловно, является иллюзией полагать, что югославское правительство, с советским правительством за спиной, согласится, чтобы мы вошли или взяли под контроль Венецию-Джулию, включая Фиуме и т. д. Они, без сомнения, попытаются занять всю эту территорию, потребуют и оккупируют порты Триеста, Полы и Фиуме; а однажды войдя туда, я не думаю, что они уйдут… У нас столько же прав свободно продвинуться в Триест, если мы сможем попасть туда, сколько было у русских проложить себе путь в Вену».

Так обозначилась еще одна сложнейшая проблема послевоенного урегулирования – проблема Триеста, – споры по которой займут многие месяцы.

В Вашингтоне в 10:30 Трумэн принимал Джозефа Дэвиса, бывшего посла в Москве и последовательного сторонника сотрудничества с СССР. Президент был весьма лаконичен в отношении этой встречи: «Я объяснил, что хочу, чтобы он поехал в Лондон к Черчиллю. Гопкинс, добавил я, должен встретиться со Сталиным в Москве. Я считал, что оба назначения имеют первостепенную важность, потому что мне необходимо знать, внесет ли смерть Рузвельта какие-либо важные изменения в отношения со стороны Сталина и Черчилля.

Мне нужны были личные, непосредственные отчеты от людей, обладающих здравым смыслом и опытом, поскольку мне было необходимо знать