Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

войну, а графиня собралась за ним. К этому времени уже все дворня чуяла, что у хозяев дела плохи. Они судились за замок и похоже, что проигрывали. Марио выбрал держаться поближе к хозяйке, чем к замку. Новые хозяева будут французы и его, миланца, выкинут.

В свите графини Марио приехал в родной Милан, а оттуда в Турин. Никто не говорил ему, как дела у господ, но, судя по тому, как герр и фрау де Круа разговаривали друг с другом, дела у них шли плохо, как никогда.

Плохое состояние дел подтвердилось в Турине практически сразу. Срочный сбор, переезд от Маргариты Австрийской к викарию и засада в середине пути.

Этим вечером у Марио два раза появился повод сказать «Господь меня любит». Первый раз — когда от нападения на дороге отбились, и Марио, сидевший рядом с кучером, не получил ни царапины. Второй раз — когда в длинном коридоре дворца епископа он встретил Марту.

Марта когда-то давно была замужем за Маркусом из Кельна, профосом ландскнехтов. Три года назад Маркус погиб в бою, а на следующую ночь у Марио с Мартой случился божией милостию романтический вечер. На фоне осознания, что на утро все умрут, и ни к чему думать о приличиях. Вечер начался с рисования обнаженной натуры и продолжился в постели. Но наутро Максимилиан де Круа заключил мир с врагами и даже нанял их к себе в армию. Заодно и Марио, и Марта нанялись к уже супругам де Круа и сначала повоевали вместе с ними, а потом уехали с господами в их родовой замок. Они регулярно встречали друг друга почти два года, но ни он, ни она никогда не вспоминали ту ночь в осажденном замке.

Марта нанималась сначала телохранительницей графини, потом в армии стала «фрау Профос», после войны служила домоправительницей в замке. В один прекрасный день господа отправились на турнир в далекую Феррону и взяли с собой Марту. Вернулись без нее, а заодно без половины своей швейцарской гвардии и без Франца, командира гвардии. Оказалось, что на чужбине Франц сделал предложение Марте, и та согласилась выйти за него. Это выглядело весьма странно, потому что дома Марта и Франц пересекались совсем немного и строго по делу, без малейшей романтики.

По рассказу графа де Круа Марио понял, что в Ферроне сложилась та же ситуация, как тогда в Швайнштадте. Война, осажденная крепость и романтическая ночь после кровавого дня. Только Франц наутро сообразил сделать предложение, а Марио тогда об этом даже не подумал.

И вот снова поездка с господами, и снова откуда-то появляется Марта, снова вдова. Снова день начинается со звона мечей и снова заканчивается кровавым боем на улице чужого города в багровом свете заходящего солнца.

Потом Марта в своем дорогущем красном платье садится рядом на козлы кареты, и от нее пахнет не только дорогими духами, а еще порохом и потом.

А потом под сводами огромного дворца епископа Марио набрался смелости и напомнил про тот вечер.

— Ты не разучился рисовать? — спросила Марта.

— Я так и не научился, — ответил Марио.

— Зря. Я храню тот портрет. Он вроде простенький, считанными штрихами, но мне нравится.

— А я храню пару набросков.

— Я ведь не сильно изменилась за эти годы?

— Нисколечко. Если только грудь стала больше.

— Точно? — Марта взяла Марио за руки и положила его ладони себе на грудь.

К утру Марио снова так и не решился сделать предложение. Подумал, что у него уже есть любимые женщины, которые ему даже детей родили. Подумал, что Марте и без мужа неплохо живется. Деньги есть, положение в обществе есть. Подумал, что он жених незавидный. Живет при господском замке, а у господ положение шаткое. Проиграют свою тяжбу, да и уедут куда подальше. Хорошо, если верных людей заберут и на новом месте пристроят.

И вообще, романтическое приключение на одну ночь раз в три года не повод, чтобы жениться.

Вечером двадцать шестого Марио уехал в Кастельвеккьо с письмами, а Марта с госпожой Шарлоттой отправились в другую сторону, в Сакра-ди-Сан-Мигеле. Маргарита Австрийская к утру подготовила ответ, и двадцать седьмого Марио выехал в дальнюю дорогу.

По пути заглянул к Бонакорси, который застрял на подворье святого Валентина. Монахи сказали, что Тони всю ночь работал и спит уставший. Ладно, сам разберется. Те же монахи любезно подсказали, что для всадника кратчайшая дорога в Сакра-ди-Сан-Мигеле идет вовсе не через ворота Палатин в Турине, а вокруг города с юго-запада и вверх по горной дороге. Если подковы не терять, то можно успеть задолго до темноты.

Успел. Только вот серьезный дядька-привратник заявил, что никакой благородной дамы здесь нет и не было. И не будет, потому что всех паломников, кто не духовного звания, отправляют ночевать в Сан-Пьетро.

Вот-те раз. Если графиня де Круа изволит скрываться от врагов, то привратник так и должен говорить. Может быть, он и не знает, что здесь по просьбе викария даму приютили. Может, быть, ему и знать об этом не положено. И что тогда делать с письмом?

— Тогда нет ли у вас случайно другой дамы? Рыжей такой, высокой, фигуристой, в красном платье?

— Такая есть. Вон, с ухажером гуляет. У тебя и к ней письмо?

— Да. Хоть одно послание передам. Заодно спрошу, где ту даму искать.

Привратник подумал немного и решил, что ни малейшего смысла нет не пускать курьера к даме, которая открыто прогуливается по двору в компании гостя, хорошо знакомого отцу Жерару.

Марио же всю дорогу думал о Марте. И о том, что если Марта его не забыла за три года, то романтическое приключение на одну ночь можно продлить и не две, и на три, и на все каникулы.

Марта действительно прогуливалась в компании какого-то мужчины. По виду, горожанина. Увидев Марио, она поспешила навстречу. Горожанин за ней не побежал. Сел на каменный парапет. Что же, так и должно быть. Марта, надо полагать, сказала, что это посыльный с депешей, и горожанин решил не совать нос в чужие дела.

— Здравствуй, моя прекрасная дама! — с разбегу сказал Марио и куртуазно поцеловал Марте руку.

— Ты что делаешь? — Марта недовольно выдернула руку, — Люди же смотрят.

— Я просто весь день думал о тебе.

— Я тоже о тебе немного думала, но мы же в божьей обители, и ты явно по срочному делу.

— Ты думала