Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

— Как сгорел?

— Ясным пламенем. Пришли генуэзцы и подожгли. Все бухие, борзые и при мечах. «У Жабы» облили боевой алхимией и спалили. Десять раз повторили, что они из Генуи. В натуре мстить пришли за то, что мы их вчера подожгли. Наши сперва такие «а нас-то за что?» Обиделись на генуэзцев и побежали их по второму разу жечь.

— А Гадюшник тушить кто остался?

— Бабы с детишками. Братва подумала, что там тушить-то ценного? Раз уж генуэзцы сами начали, то с них на пожаре можно взять больше, чем дома своего сгорит.

— У вас что, этих генуэзцев полный город понаехал, что на весь Гадюшник трофеев хватило?

— Не хватило. Да все сразу поняли, что не хватит. И пошли жечь соседние дома, чтобы хватило. Стражи в Турине отродясь столько не было, чтобы к каждому купцу приставить.

— Господи! Какая стража! Полный город рыцарей!

— Ага. Рыцарь, правда, такая скотина, что помогать ближнему совсем не жаждет. Потому всех, кого хотели зажечь, зажгли. А потом мессир Рене, ну который бастард, разинул хлебальник, построил всех рыцарей, стражу, пожарные дружины, закрыл ворота и показал нам, кто в Турине главный.

— Чем закончилось?

— Всех, кто не успел убежать, подавили конями, побили палками, все честно награбленное отобрали и посадили кого в башни Палатин, кого в замок Акайя. Я у тети Сильвии отсиделся, пока ворота не открыли.

— А здесь ты зачем?

— Так, а кто еще отцу расскажет? Больше никто и не знает, что он здесь. Декурион пойдет на разборки к дону Убальдо, а дона нет дома, и дом его сгорел. Декурион подумает, что дон Убальдо это все организовал…

— Правильно подумает?

— Не-а. Оно само как-то. Только дон-то у вас в гостях. Как он скажет декуриону, что оно само? А у декурионов правило — во всем виноват тот, кто отсутствует. Он не отмажется, поэтому вали на него все грехи от Адама до Второго Пришествия. Оно конечно, плохо, но отец как-нибудь вырулит. Он у нас умный.

— Дон Убальдо здесь? — удивилась Марта.

— Конечно. Батя прошаренный. Как чуял, что нехорошее выйдет. А ты какими судьбами? Почему налегке? Что с Антонио решили?

— Гвидо, ты не у себя дома, — сказал отец Жерар, — Давай потише и не кричи на всю обитель.

— Так-то да. Я у Вас заберу эту красотку побазарить, — Гвидо взял Марту за локоть, — Потом верну, если что. Где мои живут?

— В гостинице, — отец Жерар кивнул на высокое здание, — Второй этаж направо.

— Сейчас, кстати, ваша братва, то есть, братия приедет. Я их по пути обогнал.

— Они так быстро все разобрали?

— Не-а. Сгорели ваши декорации.

Отец Жерар вздохнул, а Гвидо взял Марту под руку и повел погулять.

4. Глава. 28 декабря. Отец Жерар и золото

— Братья! — обратился отец Жерар к монахам, ожидавшим окончания разговора, и те присели и замерли в ожидании, не свалится ли на их буйные головы какая-нибудь епитимья.

— Из этой телеги тащите все ко мне в келью, я дальше сам разберусь.

Монахи заглянули под тент и чертыхнулись. Два трупа.

— Совсем забыл, — прокомментировал Жерар, — Пришлось поработать инквизитором. Это двое подмастерьев богомерзкого чернокнижника.

— И куда их? — кисло спросил один из монахов.

— На кладбище. Могилы свободные есть?

— Должны быть. С прошлого раза остались. Им одной хватит?

— Если глубокая, то хватит. Но сначала груз перетаскайте.

Жерар вытащил из телеги какой-то мешок. Тяжелый.

— Тут все тяжеленное, — крякнул монах, вытаскивая сундучок, — Что хоть такое?

— А это что? Книги? — спросил второй, — Ох, натаскаемся.

— Да, все тяжелое, — кивнул Жерар, — Думаю, по паре дукатов будет справедливо.

— По паре чего?

Жерар полез в кошель и достал четыре золотых монеты. Новенькие генуэзские дукаты, которые он вчера с удивлением обнаружил в кошельке Пьетро.

— Ого! — у монахов загорелись глаза, — Хорошо живут чернокнижники. Может, и нам какую-нибудь башню под колдовские дела отвести?

— Посмотрим, на что сгодятся все эти колдовские штуки. Может и заведем. Только вы таскайте, а внутрь не заглядывайте. Мало ли что там найдется. Если вызовете демона, я ему вас и скормлю. Если в жаб превратитесь, отправлю на кухню, чтоб вас для француженок в башне сервировали.

Разгрузить телегу несложно. Набежать бы на нее вдесятером, так ведь нет десятерых. Участники кулачных боев остались ночевать во дворце викария, чтобы утром демонтировать и увезти обещанные отцом Августином декорации с площади. Во-вот приедут, как Гвидо сказал. Повар с поварятами крутятся на кухне. Приор привел каких-то баб, которые, может быть, даже и дамы. Мишель в узкой башне из-за этого тем более занят. Привратника с дежурства не снимешь.

Вообще, здесь можно поселить с полсотни человек в одном только закрытом дворе. Только где бы их взять? Старые, настоящие, монахи «скончались от потницы». Их, конечно, не полсотни и оставалось. А с новыми надо аккуратнее. Разбойник, который сойдет за монаха, — боец штучный. Вроде доппельсолднера. Самое главное, чтобы не слишком борзый, чтобы слушался приора. Борзых-то уже шесть штук на кладбище к жертвам потницы заехало. Можно, конечно, и шайку поселить. В закрытом дворе не видно. Только где ж ее взять-то, шайку? Чтобы удачливые и не совсем тупые. Пока только Николя да еще пятеро по большой дороге работают.

Хотя даст Бог времени отцу Жерару — и у Николя подручных прибавится. Будут на перевалах не одиночных путников и телеги грабить, а обозы. И все сюда, все в общий котел.

В гостинице, окна которой выходили в южный двор, жили паломники, кухонная бригада, госпиталий отец Амвросий и пара его помощников. Монахи же во главе с приором поселились в домах, стоявших по периметру северного двора. Жерар не особенно доверял актерским талантам своих подельников и считал, что пусть лучше они не пересекаются с паломниками.

Сам Жерар обитал на втором этаже одного из домов внутреннего двора в довольно комфортных условиях. Не комнатка, где от стены до стены рук развести негде. Жилище большого начальника с отдельной спальней, отдельным кабинетом, отдельной гостиной и балконом. Начальник, понятное дело, не скрывается от мирской суеты, а занимается хозяйственными делами как бы не чаще, чем богоугодными. И присматривает там, где в первую очередь требуется присмотр. За братвой,