Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

тут не скажешь... Вот уже удалось установить электронный «буй» у советской воинской части, которая весьма-а интересует его шефов. Поэтому он знает, что его опять похвалят там, в Мюнхене. Если он приедет туда чистым...

Эта чертова авантюристка Гарси! Дерьмовая баба! «Что вам стоит?», «Пятнадцать процентов ваши!», «Вы же обещали...», «Вас проверять не будут, вы же дипломат...»

Да обещал, дал слабинку... Но он был готов на многое, когда узнал, что «буй» может поставить около объекта кто-то из надежных знакомых Гарси. Сам он не мог туда проникнуть: он дипломат, а там закрытая зона. А тут Гарси с услугой. Так скрестились их пути.

Когда сделка заключалась, он и не думал, что условия ее неравны. А ведь Гарси просит больше, потому что в случае неудачи теряет больше он — карьеру, судьбу, хорошие деньги, она же не теряет почти ничего.

Но, может быть, действительно пронесет, ведь раньше его вещи на таможне никогда не проверяли: его защищает дипломатический иммунитет.

Лицо таможенного инспектора, проверяющего его документы, было бесстрастным, и Каплер поначалу решил, что ослышался, но инспектор на вполне приличном английском языке повторил:

— Предъявите ваш багаж!

— Вот он, — удивился как мог более сильно Каплер и поднял с пола свою сумку.

— Одно место?

— Да одно, вы же видите.

— Придется пройти маленькую формальность — таможенный досмотр.

Каплер побледнел, но нашелся:

— Вы в своем уме, я же дипломат, кто же проверяет дипломатических работников?

— Ну это уж наше дело, — развел слегка руками таможенник.

— Нарываетесь на международный скандал, вас же выгонят с работы!

— От судьбы не уйдешь, — пожал плечами инспектор.

— Так вы настаиваете? — Голос Каплера позванивал надеждой: может, откажутся от досмотра, откажутся...

— Я на службе и играть требованиями не имею права.

— Тогда я с вами не желаю разговаривать, пригласите руководство.

Таможенный инспектор нажал на стойке кнопку, прошло с полминуты. Появился полный, но подвижный человек с седыми висками. На левой руке повыше локтя у него была повязка с крупной желтой надписью: «Начальник смены».

— Что за шум? — спросил начальник.

— Меня тут с работы снимают, Виктор Александрович, — сказал с удрученностью в голосе таможенный инспектор.

— А что, и снимем, если виноват...

У Каплера родилась надежда...

Виктор Александрович внимательно изучил его документы, пытливо глянул на дипломата и вполне приветливо спросил:

— В чем дело?

Переборов волнение, Каплер изобразил какое только мог негодование:

— Ваши работники пытаются меня обыскать! Меня, дипломатического работника!

— Это что, правда? — Начальник смены с недоумением глянул на инспектора.

Тот замялся. Каплер решил воспользоваться моментом, решив, что все обошлось. Он сунул документы в боковой карман и, подняв сумку, молча, но решительно двинулся к выходу, на посадку.

— Подождите. (Каплер будто стукнулся с разбегу о стенку.) Подождите, — повторил начальник смены. — Поставьте свою сумку вот на этот порожек.

Каплер понял, что попался. Решимость и уверенность покинули его окончательно, будто вышел воздух из красивого яркого шарика. Шарик сник и сморщился, стал похож на бесформенную тряпочку.

«Порожек» означал рентгеновский аппарат. Сейчас лучи просветят сумку, и таможенникам все станет ясно. Хотя икона и в фольге, которая не пропускает лучи, но это не спасение: контуры все равно будут видны.

— Откройте сумку, — твердо попросил начальник смены, когда она постояла на «порожке» каких-то несколько секунд, видно, его сразу что-то насторожило.

Каплер не мог попасть ключиком в крохотную скважину замка, крепившего молнию, — дрожали пальцы.

— Попробуйте сами, — попросил он начальника смены.

— Ну что ж, извольте, — с готовностью откликнулся тот.

Под лежащей сверху одеждой открылся пакет...

Таможенник не удивился, лишь деловито-буднично спросил:

— Что это?

Дипломат был в полуобморочном состоянии, едва внятно он прошептал:

— Икона, русская икона... Прошу, только не здесь...

— Ну вот, а вы говорите международный скандал, лучшего моего сотрудника увольнять собрались... Пойдемте.

В боковом помещении находилось трое каких-то мужчин. Один из них — сухощавый, спортивно сложенный, сидел за столом, двое других стояли поодаль, тихо о чем-то переговаривались. Все трое повернулись к вошедшим, внимательно оглядели Каплера.

«Приготовились уже, — мрачно подумал он, — заранее знали... — Мысли ворочались в голове тяжело, как неуклюжие, полууснувшие на берегу рыбины. — Только КГБ здесь не хватало. Попался...»

— Сами будете разворачивать или же помочь? — предложил начальник смены.

Дипломат махнул рукой:

— Делайте что хотите.

«Как расклеился! — подумал Сергеев, сидящий за столом. — А ведь по всему видать — толковый разведчик. Надо же уметь проигрывать...»

Под фольгой открылось произведение искусства... Даже находившийся в кабинете представитель Министерства культуры, доктор искусствоведения Палкин, известный эксперт, перевидавший на своем веку множество икон, взял эту в руки с нескрываемым трепетом. Он долго разглядывал ее и через сильную лупу и невооруженным глазом, вертел и так и сяк, скреб пальцем оклад, тер резную деревянную раму, хмыкал, потом положил икону на стол, задумался еще на минуту и сказал вполне твердо:

— У меня сомнений нет: это работа известного иконописца Симона Ушакова, семнадцатый век, новгородская школа. Выполнена специально для царской фамилии, о чем свидетельствуют клейма... Называется «Воскресение Христа». До революции находилась в коллекции графа Воротынцева.

— А как вы об этом узнали? — поинтересовался Сергеев.

— А вот. — Палкин с готовностью ткнул шариковой ручкой на маленький круглый оттиск какой-то печати, что виднелся на тыльной доске. — Это знак дома Воротынцевых, ставился на всех принадлежащих этой семье картинах, иконах, даже некоторой мебели, особо ценной.

— Какова же стоимость иконы?

Палкин, видно, уже все оценил, он был готов к ответу:

— Если учесть древность иконы, совершенное письмо, известность мастера, ну и, конечно, роскошное убранство — вы посмотрите, у нее оклад из чеканного серебра с филигранью, оформление драгоценными камнями, резная рама из ценных пород дерева, — то я думаю, это не менее сорока пяти тысяч рублей.

— Это, конечно, не аукционная стоимость? — спросил третий из находившихся в комнате мужчин — начальник таможни Быков.

— Естественно нет, с учетом исторической и художественной ценности цена подскочит на торгах раза в три.

— Теперь уже не подскочит, — возразил Сергеев и предложил Быкову, — оформите все как полагается.

— Да, конечно, конечно, — заторопился тот.

Когда составлялся акт об изъятии контрабанды. Каплер вдруг обратился к Сергееву:

— Я догадываюсь, из какой вы организации, и не сомневаюсь, что