Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

«Нет, тут что-то не так. За здорово живешь эта зараза такие деньги не отвалит. Только если не она, а кто-то другой. Так-так, что же дальше?»

— Согласен или как, а, племяш? — взбодрилась Ангелина Матвеевна.

Салтыков засмеялся.

— Получить деньги? Конечно! Да, что за дело-то! Вдруг не справлюсь?

— Справишься, — махнула рукой старуха. — Тут и дурак справится. Ты же не дурак, верно?

Она вдруг шаркнула ногой и выдвинула из-под стола какой-то предмет. Салтыков посмотрел и разглядел небольшого размера вещевой мешок.

— Развяжи, — приказала Степанская.

Борис Никитич развязал. В мешке был спрятан обыкновенный березовый пенек, недавно спиленный.

— Та-ак, — сказал он. — Ну и что дальше?

— Этот пень надо поставить в лесу. Вот и вся работа.

Да-да, бабка кокнулась. Это очевидно. Старость — не радость.

— Можно я еще парочку таких же пней куда-нибудь в лесочек закину? Только с уговором: за каждый еще по пять штук. А могу и больше, работенка под силу, — начал язвить Салтыков.

— Ладно, умник, — проворчала Степанская, потом подняла край клеенки, что накрывала стол, вытащила из-под нее свернутый вчетверо лист бумаги, развернула его, положила на стол. — Глянь лучше сюда, вспомни, чему в школе учили.

На листке был начерчен план какого-то места. Чертеж был сделан умелой рукой — подробный, четкий. Приглядевшись, рассмотрев надписи, Борис Никитич не мог не узнать района, прилегающего к Кащееву озеру, с западной его стороны. Собственно, чего узнавать, на плане так и было написано: озеро Кащеево. Там он рыбачил как-то, лет пятнадцать назад. Были указаны дороги, ручьи, темнели какие-то квадратики.

— Тэк-тэк, — закивал головой Салтыков, — ну вспомнил географию, вспомнил, — и стал ждать, уже с нетерпением, что же будет дальше.

— Этот пень надо поставить сюда, — ткнула ногтем в крестик на плане старуха, — остальные можешь ставить куда угодно, только бесплатно.

Она с минуту молча рассматривала Салтыкова. Потом морщины дряблого лица стянулись к уголкам глазниц. Получилось подобие улыбки.

— Лады? — поинтересовалась она миролюбиво.

Борис Никитич тоже некоторое время молчал. Он смутно, с отдаленной тревогой начал о чем-то догадываться, всегда в нем работающий локатор самосохранения, хоть и не четко пока, но уже засигналил: «Черта! Черта! Не переступать ее, не переступать!»

Но в душе ожило и другое существо и защелкало пастью в предвкушении поживы — матерый волчище, который носил кличку Авантюр и который всегда мешал Салтыкову быть холодным в принятии решений. Авантюр высунул красный язык и оскалил зубы.

— Пятнадцать, — назвал цену Борис Никитич.

— Ты что, племяш, белены объелся? — замахала рукой Ангелина Матвеевна, брови ее превратились в угольники. — Пятнадцать тысяч за такую безделицу!

— Тогда ищите кого попроще, тетя, — спокойно сказал Салтыков и кашлянул в кулак, — а я шестьдесят четвертую за здорово живешь вешать на себя не собираюсь. Не мальчик.

Он демонстративно поднялся, охлопал ладонью штаны, направился к выходу.

— Да какая шестьдесят четвертая, — делов-то — пень в лесу кинуть. — Степанская заквохтала, заторопилась ему вслед, видно заволновалась.

Борис Никитич уже набрасывал на себя куртку, держался непреклонно:

— Тебе и карты в руки, тетя! Бери пень в охапку и дуй сама в этот лес. А там солдатики с пистолетиками: пук-пук — и нету мадам Степанской...

— Типун тебе! — еще больше занервничала Ангелина Матвеевна. — Черт с тобой, — сказала она с такой интонацией, будто решилась на большой подвиг, — кровосос несчастный, согласна я, вот кровосос. — Она кивнула, приглашая Салтыкова обратно на кухню. — Только как же я перед людьми-то отчитаюсь?

— Да ла-а, — равнодушно протянул Борис Никитич, — не в первый же раз. Там же наверняка известно, что вы человек честный, — добавил он с ухмылкой, — проверенный. Лишнего не возьмете. Надо было — значит, потратили.

Ангелина Матвеевна сходила куда-то, прогремела из дальних комнат какими-то склянками, принесла деньги. Долго пересчитывала их, сказала Салтыкову решительно: «Забирай!»

Тот сходил в прихожую, принес свою сумку, сбросил в нее со стола пачки денег, сказал:

— Вот это разговор! — И щелкнул застежками.

Он поднял вещмешок с пнем, потряс его в руке, спросил игриво: «А не шарахнет штуковина?» и засобирался, когда старуха вдруг скуксила лицо, подняла платок к глазам и попросила еще об одном.

— Боря, в тех местах мои родственники похоронены. Хотя и дальние, а неловко как-то, не бывала там давненько. Ты бы принес мне землицы, ну хоть с того места, где пенек этот положишь.

Салтыков сощурился.

— Ох, бабуся, ну и хитра же ты! Содрать с тебя, что ли, еще пару тыщонок за смертельный риск?

— Да побойся бога, племяш, говорю — родственники.

— Ладно, — сказал Салтыков примирительно, — доставлю. Посмотрю только, что там за обстановка. Если возникнут сложности — уж извините, голову на плаху класть не стану.

Точка зрения Васильевского

Мужчина, вышедший от Степанской, держал в одной руке портфель, в другой — вещевой мешок. Он, видно, здорово волновался.

Почти выбежал из подъезда и двора, на переулке же долго оглядывался. Перешел на другую сторону, вроде бы пошагал вдоль домов и вдруг нырнул во двор. Ребята, ведущие за ним наблюдение, знали, что этот — проходной, и подготовились заранее, не оплошали, молодцы.

Мужчина быстрым шагом прошел двор, свернул направо, неожиданно сделал поворот на девяносто градусов, подбежал к стоящему около тротуара красному «Москвичу», открыл дверь и быстро уехал. Засечь номер коллеги не смогли: машина стояла в темноте, кроме того, номер был наверно специально заляпан грязью.

Как нередко это случается, помогла служба ГАИ. Приметы машины через дежурного по городу были сообщены на все посты госавтоинспекции. Минут через семь один из них, дежуривший на Успенской площади, засек «Москвич», похожий на «наш». Останавливать или преследовать его, как и было приказано, милиционер не стал, но, обладая, как и все гаишники, хорошим зрением, в бинокль рассмотрел три номерных цифры из четырех. Тоже молодец, больше и не надо было. Служба ГАИ на поиск искомого номера «Москвича» красного цвета, а точнее говоря, четвертой его цифры затратила еще минут десять, не больше. Соответственно с четвертой цифрой вместе высветились и установочные данные владельца машины, его адрес. Им оказался некто Салтыков Борис Никитич, 1931 года рождения, инженер жилищного управления, ранее судимый за валютные операции. По месту его жительства, то есть около дома, машины