Герои Аркаира - Владимир Павлов

беги к бомбометам, пусть срочно убирают желоба, задраивают люки! Ты к капитану. Мой приказ: как только они остановятся напротив нас — полный вперед. Пусть выжимает все, что может! Но прежде пусть они остановятся. Ты к стукачу. Сообщение для советника Кен-Мара: «Две дантарские „крепости“ — сокрушители».

Летуны выбежали из рубки. Адмирал остался один. Он не мог оторваться от картины, которая разворачивалась перед его взором. Потоки свинца лились с корабля на корабль, превращая в искореженное и окровавленное месиво все, что встречалось на пути. Грохот был такой, будто адмирал стоял на дне каменного карьера, в который тысячи рабочих ссыпали тележки со щебнем.

Вторая «крепость» поравнялась с сокрушителем и, как и ожидал адмирал, застыла, продолжая поливать аркаирцев огнем. Они явно выцеливали отсек, где находились бомбы, но мешала пелена дыма, застлавшая оба корабля.

Секунда, другая, а затем «Меч Аркаира» рванул вперед, одновременно набирая высоту. Як-Тур не подвел. Он понял задумку Дремоса. Если «крепости» приводились в действие сервами и имели похожее расположение черных пластин, то и характеристики у них примерно такие же: скорость, маневренность. Если они хотят уйти, дорога каждая секунда — кто первый выполнит маневр, тот и получит преимущество.

Капитаны «крепостей» оказались не готовы к рывку. В погоню они бросились с явным опозданием. Не исключено, что их офицеры и механики не имели должной практики управления, ведь им приходилось скрываться, выдавая сокрушитель за обычный морской корабль. Впрочем, они могли специально не спешить, дразня жертву, зная, что она от них никуда не денется.

Настал момент истины. Адмирал побежал на открытую палубу. Одна из «крепостей» отстала, но вторая пристроилась «Мечу Аркаира» в корму. Капитан Як-Тур, заметив это, повел сокрушитель на снижение. Дремос понял маневр, но счел его бесполезным. Даже если они будут лететь над самой водой и не разобьются от удара при отказе серва, все равно их участь незавидна. Команду затянет в водоворот, а если кто и выплывет, долго не протянет — враг не станет подбирать выживших.

Рядом с адмиралом оказались двое летунов. Оба немолодые, побывавшие во многих переделках, но сейчас на их лицах застыла растерянность. Они тоже слышали про страшное оружие Дантара. Дремос захотел приободрить их, сказать что-то значимое. Возможно, это будет последнее, что они услышат перед встречей с Небесным Механиком. Он вспомнил, как читал историю про капитана сокрушителя «Золотое крыло» Эйсхо Азура, того самого, что сто лет назад затопил свой корабль, дабы тот не достался восставшим. Прежде чем отдать последнюю команду, капитан обратился к своим гвардейцам: «Для меня было честью служить вместе с вами. Аркаир не забудет ваши имена». Честно говоря, эта фраза всегда казалась Дремосу пафосной и глупой. Во-первых, Аркаир все-таки забыл имена всех королевских летунов, в официальных «Хрониках» упоминалось лишь имя самого капитана Эйсхо. Во-вторых, откуда историкам знать, что говорил капитан в последнюю минуту перед гибелью — вряд ли после падения кто-то выжил.

Дремос промолчал. Команда «Меча Аркаира» застыла на палубе, напряженно наблюдая за погоней. Расстояние между сокрушителем и «крепостью» между тем начало расти. «Молния» все не появлялась.

— Неужели вырвались? — один из летунов нарушил молчание, сам не веря себе.

— Сраные дантарцы, — пробормотал другой. — Как же теперь с ними воевать?

Дремос нахмурился. Людям следует радоваться, что чудом избежали смерти, а не ныть. Неужто разучились сражаться с равным противником, привыкли, что аркаирским сокрушителям нет равных во всем Яре? Ему предстоит серьезная работа — поднять боевой дух команды.

— Всем оставаться на постах. Возвращаемся в Аркаир, — приказал адмирал.

«Крепость» была уже далеко. Дремос одернул мундир и отправился в рубку стукача. Следовало составить сообщение о ходе боя. Разумеется, лучше всего доложить об этом Кен-Мару лично, но адмирал, как человек осторожный, не хотел ждать. Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил для Аркаира коварный Железный Канцлер.

По закону военного времени

Джоф на свободе. Эта мысль грела душу. Кара и сама не понимала, почему радуется. Он предал механиков, Аркаир и ее, если говорить откровенно. С ним все ясно. Но почему она так нелепо поступила? Если бы она любила его — еще можно понять, но Джоф был просто другом. Получается, она спасла друга, но предала Аркаир? Кара и сама не понимала, и следователям Внутреннего Взора объяснить не могла.

Ее арестовали прибывшие к месту посадки крыла стражники. До вечера продержали в участке, затем отправили во Дворец, в тюрьму, что располагалась в отдельном здании на северо-западном уступе горы. Ночевала Кара в одиночной камере. Сердце сжалось, когда ее заперли в каменном мешке с решетчатыми окошками у самого потолка. Казалось, она попала в одну из пещер горы Смерти: сыро, холодно, вокруг прожорливая тьма, но она справилась с волнением. В конце концов, она всего лишь помогла сбежать предателю. Что с ней за это сделают?!

Утром ее отвели к следователю. Из разговоров тюремщиков она узнала, что началась война. Накануне был уничтожен сокрушитель «Южный ветер». Флоты Брадоса и Дантара двигались на Торо. Кара опешила. Джоф знал о вторжении. Он был важным заговорщиком. Для нее лично это ничего не меняло, но вот для Внутреннего Взора только усугубляло ее поступок. Допрашивал ее старший офицер Трон Законник. Допрашивал холодно, но не грубо, хотя руки у него явно чесались. Джоф убил Арнока Блюстителя, обезглавил Взор накануне войны. Трон допрашивал четко и по делу: связана ли с дантарскими шпионами, знала ли о том, кто такой Джоф, насколько была близка с ним, почему сама вызвалась спустить его в город, понимала ли, что помогает предателю, почему не приземлилась возле казарм, чтобы преступника арестовали. Кара отвечала честно: о предательстве не помышляла, Джоф ее друг, и она не хотела, чтобы кто-то погиб. По реакции Трона поняла: он не поверил. Взгляд офицера она запомнила: холодный и презрительный, не суливший ничего хорошего.

Трон приказал отвести ее обратно в камеру. Кара испугалась, что ее станут пытать. Даже не для того, чтобы выудить правду, просто из мести. Она боялась боли, но еще сильнее ее терзала обида.

Ее не тронули. Тюремщики — крепкие небритые ребята, провонявшие потом и чужим страхом, — смотрели, пожалуй, даже с сочувствием. Кара внезапно поняла: все решили, что она предала Аркаир из-за любви к Джофу. Это хоть что-то объясняло. Спорить не было ни сил, ни желания. Обидно, что из механиков к ней никто не пришел. Конечно, сейчас все на боевых постах, сокрушители и дирижабли подняты в воздух, но гонца могли послать узнать, в чем дело. Ведь она одна