Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

военнопленных в Австралии. Вернувшись в Западную Германию, именно Баудиссин разработал концепцию Innere Führung (лидерства в гражданском духе), которая стремилась заложить демократические основы для армии. Его миссия заключалась в том, чтобы заставить солдат воспринимать себя как “граждан в военной форме”, а не как отдельную касту воинов. Никакого безусловного подчинения, как при Гитлере, быть не могло. Солдаты бундесвера обязались “защищать права и свободу немецкого Volk”56. Преступным приказам нужно сопротивляться. Офицеры, планировавшие убийство Гитлера в июле 1944 года, стали официальным пробным камнем этого демократического самопонимания.

К сожалению, Баудиссина окружала сплоченная группа офицеров-орденоносцев, которые были невысокого мнения о нем как о солдате и черпали вдохновение в прошлом. Одним из них был его заместитель Хайнц Карст. До того, как воевать под началом Гитлера, многие служили в Веймарском Reichswehr, некоторые даже при кайзере Вильгельме II. Нарушение клятвы верности противоречило самой сути их воинского духа. Когда в 1957 году возле семейного замка Штауффенбергов была освящена часовня в честь братьев Клауса и Бертольда, отсутствие офицеров бросалось в глаза. В 1969 году генерал горнострелковой пехоты Хельмут Граши заслужил аплодисменты сослуживцев, заявив, что у людей, участвовавших в заговоре 20 июля, не было чести. То, что солдат не подвергает приказы сомнению, оставалось незыблемой истиной и на самом верху бундесвера. Долг был основной ценностью для Ульриха де Мезьера, который в качестве генерального инспектора был самым высокопоставленным офицером; он был братом Клеменса, юриста и сотрудника Штази в ГДР, упоминавшегося ранее. С этой точки зрения солдат не мог пойти против совести57. Короче говоря, представление бундесвера о том, против чего он борется – против коммунистической угрозы, – было намного более четким, чем представление о том, за что он борется.

В 1969 году традиционалисты перешли в наступление, выпустив взрывоопасный меморандум. Они писали, что выживание и защита имеют приоритет над демократическими ценностями. Гражданским ценностям позволили смягчить воинский дух. Солдат был прежде всего бойцом. Чтобы восстановить дисциплину, традиционалисты хотели ввести отдельную военную юстицию. Федеративная Республика отразила вызов своей демократической власти. Карст предпочел досрочную отставку. Столкновение выявило не только то, насколько армия все еще далека от демократических ценностей, но и то, что западногерманская демократия достаточно прочна, чтобы помешать бундесверу стать государством в государстве.

Неудивительно, что традиции и ритуалы были горячими точками в этих битвах за душу новой армии. Прошлые достижения полков были основной частью их идентичности, особенно это касалось элитных родов войск. Учитывая причастность армии к военным преступлениям, традиции оказывались деликатным вопросом. Танкисты, например, обожали генерала Хайнца Гудериана за его стратегию блицкрига, но он также отдавал приказы о расстреле пленных и гражданских. Спустя пятнадцать лет после окончания войны журнал Panzer все еще одобрительно цитировал итоговое коммюнике вермахта от 9 мая 1945 года с призывом к безоговорочной лояльности до конца. В поисках подходящей традиции молодой бундесвер метался взад и вперед. Некоторые хотели видеть солдат, как и раньше, стоящими по стойке смирно, другие предпочитали видеть сжатый кулак как знак перемен. Офицерам разрешили носить старые медали при условии удаления свастики; ее часто заменяли крестом. В центре подготовки офицеров были выставлены флаги полков Восточной и Западной Пруссии. В 1958 году танковая песня “Panzerlied” подверглась критике со стороны Innere Führung как восхваляющая нападение и была исключена из армейского песенника. Однако петь ее солдатам не запрещалось. Пять лет спустя песня вернулась, но без последней строфы, где смертельная пуля превращает танк в могилу; песня будет запрещена только в 2017 году в рамках новых усилий по искоренению правых элементов.

Но чувствовался и ветер перемен. Солдаты получили свой профсоюз, к ужасу офицеров старой закалки. Стало больше уважения к частной сфере. Начиная с 1970 года, после серии протестов новобранцев, солдатам больше не нужно было подавать письменное подтверждение, что выбранная ими невеста имеет “безупречную репутацию” и происходит из “благородной семьи”, достаточно было заявления о намерении жениться. Новобранцы теперь прибывали с прическами в стиле Beatles, а солдаты союзников шутили о “немецких волосатых силах” (German Hair Force). В 1971 году армия попыталась решить вопрос, приняв постановление о ношении сеток оливкового цвета для волос. Год спустя вступило в силу более практичное правило: допускались волосы такой длины, чтобы они не касались воротника мундира58.

В 1965 году был принят общий указ о традициях. Это был акт, акробатически балансировавший между новыми демократическими устремлениями и старыми воинскими ценностями. Его автором стал министр обороны Кай-Уве фон Хассель, христианский демократ. Родившийся в немецкой Восточной Африке в семье офицера жестоких колониальных войск, он служил переводчиком в военной секретной службе адмирала Вильгельма Канариса во время Второй мировой войны и был награжден Железным крестом второй степени. Указ начинался со слов о том, что традиция является “фиксацией ценного наследия” и позволяет солдату “понимать и выполнять приказы, диктуемые настоящим”. Это требовало уважения как к “достижениям, так и к страданиям прошлого”. Солдаты должны были выполнять свои “задачи добросовестно ради разумного действия”. Офицеру, нарушившему клятву (“защищать права и свободу немецкого народа”), можно было не подчиниться. С этой точки зрения бундесвер актуализировал принцип “свободы в повиновении”, который прошел через немецкую военную традицию до нацистов. Это была прямая отсылка к людям 20 июля 1944 года и фон Зейдлицу под командованием Фридриха II. Солдат должен был быть “политически мыслящим и действующим гражданином”, в соответствии с идеалом Баудиссина. В то же время указ восхвалял рыцарское поведение и верность. Основные установки, которые имели значение, включали терпимость, справедливость и уважение человеческого достоинства, но в равной степени “мужество и самопожертвование… сдержанность во внешности и образе жизни [и] самодисциплину ума, тела и языка”. Солдатам было рекомендовано развивать отношения со всеми своими бывшими товарищами; ни один клуб бывшего вермахта не мог быть исключен. “Ветераны должны видеть, что бундесвер ценит их солдатские достижения и жертвы”59.

Указу о традициях удалось одновременно внести политику в бундесвер и вывести ее из вермахта. Он старался проявить уважение одновременно к демократии и к гитлеровским солдатам. И только в 1982 году новый указ признал, что части армии “погрязли в вине”, однако даже тогда военные обычаи продолжали рассматриваться отдельно от преступлений вермахта, а его каски можно было найти в “памятных комнатах” полков. Казармы носили имена не только Штауффенберга, но также нацистских генералов и военных преступников, таких как генерал Эдуард Дитль, чей горный корпус казнил подневольных рабочих и солдат штрафных частей в Норвегии и Финляндии; в последнем случае казармы были переименованы в Allgäu-Kaserne только в 1995 году, после десятилетия протестов. В честь летчика-истребителя Вернера