Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

class="sup">3/4 арш., шириною 1/4 арш. была куплена за 1 руб. 50 коп.[317], обделана в назначенную величину. Назнаменив икону и написав ризы до лиц, Симон заболел и икону-лица дописывал уже иконописец Федор Козлов[318]. На другой – 1673 г. – Симон Ушаков писал меру новорожденной царевны Наталии Алексеевны (род. 1673 г. августа 22-го) в тезоименитство вмц. Наталии на липовой доске длиною 10, шириною 3 верш. В 1690 г. написана мера царевича Алексея Петровича на кипарисной доске.

В том же 1690 г. июня 28-го иконописец Тихон Иванов[319] писал образ мц. Феодосии – меру царевны Феодосии, дочери царя Ивана Алексеевича (род. 4 июня), вместо прежней меры, написанной не против размера на кипарисной доске длиной 11, шириной 4 верш. Велено писать в хоромы царицы Прасковии Федоровны самым добрым мастерством.

Эти иконы украшались богатыми окладами, как можно судить по описанию меры царевича Алексея Алексеевича, на которой был «оклад золот, в венце яхонтик червчат да два изумрудца; в цате два яхонтика червчатых да изумрудец; по полям 8 запонок, а в них искорки алмазные и яхонтовые и изумрудцы, да в гнездах два яхонтика червчатые, да два изумрудца; венец, и цата, и поля обнизаны жемчугом». Само собою разумеется, что эта святыня находилась всегда в детской моленной, а по смерти детей или возрастных уже лиц ставилась над их гробами, что можно видеть и до наших дней к Архангельском соборе[320] и в Вознесенском монастыре[321] в Москве. Мера рождения Петра Великого находится также пред гробом Преобразователя в Петропавловском соборе в Петербурге[322].

Перейдем теперь к той стороне жизни детей, в которой сосредоточивались заботы и попечения вообще об их пребывании и содержании. Само собою разумеется, что заботы о здоровье детей распространялись и на всю обстановку их начального бытия, где каждый предмет, конечно, служил охраною их здоровья. Усердные горячие заботы о здоровье ребенка высказаны в письмах к своей супруге Елене Глинской первым царем Василием Ивановичем (в 1533 г.), и именно о ребенке – славном царе Губителе.

«Жене моей Олене, – писал великий князь, – что меня не держишь без вести о своем здоровье, ино то делаешь гораздо. И тыб и вперед не держала меня без вести о своем здоровье, как тебя Бог милует. Да и о Иване сыне (род. 1530 г.) ко мне отпиши, как его Бог милует?.. Да писала еси ко мне наперед сего, что против пятницы Иван сын покрячел; а ныне писала еси ко мне, что у сына у Ивана явилось на шее под затылком место высоко да крепко; а наперед сего о том еси ко мне не писала. А ныне пишешь, что утре в неделю (воскресенье) на первом часу, то место на шее стало у него повыше, да и черленее, а гною нет; и то место у него поболает. И ты ко мне наперед того чего деля о том не писала? А написала еси, что Иван сын покрячел. И ты б ко мне ныне отписала, как Ивана сына Бог милует, и что у него таково на шее явилося и которым обычаем явилося, и сколь давно и каково ныне? И со княгинями бы еси и с боярынями поговорила, что таково у Ивана сына явилося и живет ли (бывает ли) таково у детей у малых; и будет живет, ино с чего таково живет, с роду ли или с иного с чего? О всем бы еси о том с боярынями поговорила и их выпросила, да ко мне о том отписала подлинно; чтоб то яз ведал. Да и вперед как чают, ни мака ли то будет? И что про то их примысл[323], чтобы мне и то ведомо было…»

В другом письме: «Да писала еси ко мне, что у Ивана у сына на шее провалилося и гной, которой был, и тот вышел, а ныне идет сукровавица: и ты б ко мне отписала, и ныне ли что идет у сына Ивана из болного места, или не идет? И каково то у нево болное место, ужли поопало, или еще не опало, и каково ныне, о том ко мне отпиши…»

В третьем письме: «Да писала еси ко мне, что Юрьи сын попысался, а в те поры его парили в корыте проскурником, а спуск крепок черн: ино то и то делаешь гораздо ж, что ко мне и о Юрье о сыне отписываешь подлинно… Да Бога ради не кручинься, а о всем клади упованье на Бога».

В четвертом письме великий князь упоминает: «Да и о кушанье о Иванове и вперед ко мне отписывай, что Иван сын коли покушает, чтоб то мне ведомо было…»[324]

* * *

Одною из ближайших потребностей для помещения ребенка была колыбель: с нее мы и начнем наше описание. В колыбель в первый раз ребенка клали с особою молитвою, которая внесена и в старинные Требники[325]; притом до крещения в колыбель его не клали. Царская колыбель своим устройством походила на зыбку, ходячую и теперь в простом народе. Она состояла из пялец, которые устраивались из точеных столбцов, двух длинных с яблоками на концах и двух поперечных. К длинным столбцам прибивались серебряные кольца с пробоями, а к кольцам прикреплялись или ремни лосинные, обшитые бархатом, или тесьмы шелковые и даже златотканые, на которых колыбель висела. Самое днище колыбели обшивали сафьяном и богатыми золотными тканями.

Новорожденному царевичу Алексею Михайловичу спустя девять[326] дней после его рождения, именно 18 марта 1620 г., было скроено одеяло «атлас по червчатой земле травы и листве золоты; в них шелк бел зелен лазорев. Да на одеяле грива (кайма) атлас по серебряной земле листве полото, в листве шелк ал зелен. Длина одеялу с гривою полтора аршина; гриве ширина семь вершков; ширина одеялу аршин три верш. Испод соболей черн пластинчат; на опушку вышел бобр»[327]. 19 марта 1629 г., спустя 10 дней по рождении, Алексею Михайловичу скроено «одеяло в камке кизылбашской по алой земле травы и листве золото да серебряно с шелки с разными (1 арш. 4 1/2 верш.) да на гриву 6 1/2 верш, камки кизылбаской по серебряной земле травы шелки разные. Подкладка тафта червчата виницейка (№ 748)»[328]. Потом марта 20-го «скроена колыбель в атласе золотном по червчатой земле травы и опахала золоты в цветах шелки лазорев да бел (пошло 3 арш. 7 вершков) с подкладкою из тафты желтой виницейки (2 1/4 арш.). Колыбельные столбцы обшиты кизылбашскою камкою по алой земле травы и листве золоты да серебряны с шелки с разивши (1 арш. 3 верш.). Ременья обшиты