Первый Выбор - Канира

Первым в моём списке был Гавриил.

Мой брат, Архангел Воскрешения и Надежды, Вестник, тот, кто когда-то нёс волю Отца к смертным мирам. Он ушёл от активных дел давно, как и многие из нас, после того как Отец замолчал и указания перестали приходить. Каждый из нас нашёл собственный путь справиться с этой пустотой.

Гавриил выбрал путь погружения в смертный мир, даже не аватаром и собой, настоящим — конкретно, он выбрал Землю, альтернативную временную линию, Америку, город Чикаго. Тридцатые годы их летоисчисления, золотая эпоха джаза, времена певцов, гангстеров и повсеместной коррупции.

Это был странный выбор для Архангела такого уровня, но Гавриил всегда был другим, непохожим на остальных братьев. Он интересовался смертными больше всех нас, ценил их культуру, музыку, искусство — всё то, что они создавали в своих коротких, хрупких жизнях. Он был творцом творчество, хотя никогда не признавал этого.

Я направил свою Частицу туда, через бесчисленные слои реальности, из мёртвого космоса в живой, пульсирующий жизнью мир. Переход был мгновенным для внешнего наблюдателя, но сам процесс занимал ощутимое время в субъективном восприятии Частицы, путешествующей между измерениями.

Пространство вокруг исказилось самым причудливым образом, чёрная пустота мёртвого мира постепенно растворилась и была заменена яркими красками и звуками живого города. Моя Частица материализовалась в узком тёмном переулке между кирпичными зданиями, покрытыми копотью десятилетий.

Была ночь, и город гудел характерными для него звуками — машины, голоса, музыка, доносящаяся издалека. Где-то играла труба, исполняя быструю, живую джазовую мелодию, наполненную импровизацией и энергией.

Запахи здесь были сильными и резкими — мусор из переполненных контейнеров, дым сигарет, алкоголь, пот, вся та смесь ароматов, которая была характерна для больших городов того времени и той культуры. Я огляделся через расширенное восприятие Частицы и увидел, что переулок выходил на освещённую фонарями улицу, по тротуарам которой ходили люди, одетые в стиле эпохи.

Мужчины носили костюмы и шляпы, женщины — платья до колен, их каблуки ритмично стучали по асфальту, создавая особую мелодию городской жизни. Автомобили — старые модели Фордов и Кадиллаков — проезжали по дороге, блестя под светом уличных фонарей. Витрины магазинов демонстрировали товары — одежду, продукты, а также рекламу алкоголя, несмотря на официальный запрет его продажи.

Это был типичный Чикаго тридцатых годов — город, где закон был всего лишь условностью, а настоящая власть принадлежала тем, у кого были деньги и связи в нужных местах. Но я искал здесь не сам город и его особенности, а своего брата.

Я расширил своё восприятие ещё сильнее и начал сканировать энергетические сигнатуры в округе. Большинство из них были обычными смертными — слабыми искрами жизни, мерцающими в темноте материального мира. Но одна сигнатура заметно выделялась среди остальных — яркая, плотная, структурированная совершенно иначе, чем энергия смертных существ.

Архангел. Гавриил. Я его нашёл.

Его сигнатура исходила от здания в нескольких кварталах отсюда, судя по доносящейся оттуда музыке — это был какой-то клуб или бар. Я направился по освещённой улице, шаги были размеренными и спокойными. Люди проходили мимо, совершенно не замечая моего присутствия — обычная техника сокрытия работала безупречно. Это была не настоящая невидимость, а просто отсутствие интереса у наблюдателей, их взгляды скользили мимо, не задерживаясь.

Город был поразительно живым и энергичным, полным постоянного движения и шума, создающего особую атмосферу. Контраст с мёртвой, абсолютной тишиной того места, откуда я только что пришёл, был просто разительным и почти оглушающим.

Смертные вокруг смеялись, разговаривали, ругались, жили своими маленькими жизнями, совершенно не зная о существующих угрозах из других реальностей, о войнах между измерениями, о том, что происходит за пределами их понимания. Может быть, это было правильно — их незнание защищало их, позволяло существовать без постоянного страха перед тем, что лежало за гранью их восприятия.

Я достиг здания клуба довольно быстро. Вывеска над входом светилась неоном, объявляя название заведения: "The Blue Note" — простое, прямое название, без излишеств. Дверь была открыта, и у входа стоял швейцар — большой мужчина в строгом костюме, который проверял посетителей, решая, кого пускать внутрь, а кого нет.

Я прошёл мимо него, не останавливаясь и не привлекая внимания. Швейцар даже не повернул головы в мою сторону — техника сокрытия продолжала работать безупречно.

Внутри клуба было довольно темно, дым от многочисленных сигарет висел в воздухе плотными слоями, создавая почти осязаемую дымку. Освещение было тусклым, интимным, а столики оказались заполнены людьми, которые разговаривали, пили, курили, наслаждаясь атмосферой места.

Сцена находилась в дальнем конце просторного зала, и на ней играл небольшой оркестр из пяти музыкантов — труба, саксофон, контрабас, барабаны и фортепиано. Их музыка была сложной, насыщенной импровизацией, ноты переплетались между собой, создавая сложные, постоянно меняющиеся паттерны. Ритм был быстрым и синкопированным, заставляющим сердце биться в такт.

Это был джаз — уникальная форма искусства, которую создали смертные, живая, непредсказуемая, постоянно меняющаяся. Я понимал, почему именно Гавриил выбрал это место для своего пребывания. Музыка отражала нечто фундаментальное в природе существования — творчество, спонтанность, свободу, существующую в рамках определённой структуры.

Но энергетическая сигнатура моего брата исходила не со сцены, где играли музыканты, а от бара. Я направился в ту сторону, неспешно двигаясь между столиками.

Барная стойка была длинной, из тёмного дерева, тщательно отполированной до блеска. За спиной бармена на полках стояли многочисленные бутылки, и, несмотря на действующий закон, алкоголь лился здесь совершенно свободно. Закон просто не работал в таких местах — все об этом знали и молчаливо принимали эту реальность.

Мужчина сидел в одиночестве на одном из барных стульев. Перед ним стоял стакан виски, почти полный — он не пил, просто держал стакан и смотрел на янтарную жидкость внутри, словно пытаясь увидеть там какие-то ответы.

Его внешность была самой обычной для смертного того времени — средний рост, тёмные волосы, аккуратно зачёсанные назад, серый костюм хорошего качества, сшитый профессионально, но не роскошный. Галстук был небрежно ослаблен, а шляпа лежала на стойке рядом с ним.

Лицо выглядело усталым — не физически, а эмоционально, словно он нёс невидимый груз долгих лет. Глаза были тёмными и смотрели куда-то в пустоту, не фокусируясь ни на чём конкретном.

Но энергетическая сигнатура не обманывала и не оставляла сомнений — это был Гавриил, мой брат, один из Архангелов, принявший облик