Иночас - Ив Макдоннелл

– Если ты меня подведешь, если хотя бы один камешек выпадет из украшения, один-единственный, ты в жизни больше не найдешь работу в этом городе. И ты очень ошибаешься, если думаешь, что я на этом остановлюсь. Подумай о своей дорогой сестре… – Миссис Скор подняла с пола мешочек с монетами и сняла с крючка пальто и шляпу.

– Ди-Ди?

– Она же вроде работает в гостинице «Фицрой»? Это одна из моих любимых. При этом, мне кажется, я найду причину пожаловаться владельцу «Фицроя» на ужасного пекаря, которого он нанял на работу…

Глори провожала хозяйку взглядом: она подошла к Максимусу, сунула его под пальто, осыпав нелепыми мелкими поцелуйчиками, и за пятнадцать шагов – Глори вела подсчет – добралась до двери, потом вышла из лавки и закрыла ее на ночь. С каждым шагом хозяйки сердце подпрыгивало у девочки в груди.

– Гнилая душонка! – крикнула Глори. – Мерзкая, жадная эгоистка. Если только вы посмеете приблизиться к моей сестре, я пойду прямиком к вашему Мастеру Шарпу и лорду Чопору и расскажу им всю правду о вас. О том, что вы мошенница.

Устав кричать в пустой лавке, девочка встала, подождала, пока успокоится дыхание, после чего взяла шляпу и шаль и выключила свет. Ориентируясь по крошечной полоске лунного света, который играл на каждой хрустальной ручке ящичков, она прошла по темному коридору, ведущему к черной двери.

Она приподнялась на цыпочки и выглянула в круглое окно. По-прежнему шел сильный снег, укрывая темный двор великолепным голубым ковром. Укутавшись в шаль, Глори вышла в ночь. Она слушала, как скрипит под ногами мерцающий снег, и какое-то время кружила на месте, притаптывая его ботинками.

И тогда она услышала его. Тихий звенящий звук под ногой. Она наклонилась и увидела, что лунный свет отражается от чего-то гладкого и блестящего. Используя для собственного спокойствия деревянную руку, девочка подняла пригоршню снега, и в ней, почти в самой середине, оказалось нечто потрясающее. Кружок тончайшего белого фарфора, по краю которого сверкали прозрачные стеклышки, и все это в обрамлении золотой скани, напоминавшей нить, уложенную в форме лепестков. Глори потерла большим пальцем обледеневшую поверхность и заметила на белом фоне очертания птицы ультрамаринового цвета. Глори подставила вещицу под лунный свет, чтобы лучше рассмотреть. Ручная роспись на фарфоре представляла изображение роскошного павлина.

Никогда в жизни девочка не видела ничего подобного.

Она опустила взгляд и заметила на снегу тонкий узор из птичьих следов вокруг того места, где лежало сокровище. В ту же секунду она поняла, что произошло и что теперь делать.

– Спасибо, Морока. Один заказ готов, осталось девять.

Глава седьмая

– ОСТОРОЖНО! – рявкнула миссис Скор. – Немного левее. Левее. А теперь не трогай его.

Глори сделала шаг назад от нового шкафа-витрины, который после стольких ее усилий теперь красовался посреди торгового зала. Лавка давно закрылась, до Бала Шарпа осталось всего два дня. Миссис Скор заказала самый изысканный пьедестал для плодов неустанного труда Глори за прошедшие дни. Десять поражающих воображение украшений, уложенных в идеальные красные бархатные коробочки, должны были демонстрировать свою неотразимость на свежей витрине, а по центру оставалось еще достаточно места для трости, которой только предстояло увидеть свет.

Ювелирную лавку щедро освещали медные лампы, и их свет отражался от прямоугольной стеклянной крышки витрины, которая сливалась с широким основанием из красного дерева. На обращенной к посетителям стороне Глория прочитала слова, выгравированные красивым шрифтом и украшенные цветочными гирляндами и лентами: Ювелирная лавка «Шик-блеск», а строчкой ниже – по-деловому сдержанно: Ювелир От Бога, чудеса на заказ. Витрина была высотой почти по пояс взрослому человеку и устроена так, чтобы в ней удобно было с разных углов рассматривать любые изделия, которым повезет попасть внутрь.

Глори стерла пот со лба и встала рядом с миссис Скор. Пока Максимус обнюхивал ножки витрины, оканчивающиеся когтистыми лапами, Глория вспомнила, как однажды дома сделала набросок очень важной и богатой леди и потратила несколько часов, доводя до совершенства ее прическу и драгоценности, а кроме того, морщинки вокруг полных решимости глаз. Папа был так горд, что за ночь вырезал для этой картины восхитительную раму. Он попросил всех сесть за стол и в полной тишине под пристальным взглядом семьи вставил в нее портрет дамы.

Глори помнила тот момент, когда в ней зародилось стремление творить. Это была секунда, в которую папа перевернул раму и комната наполнилась такой гордостью родных, что у девочки загорелись щеки.

И вот теперь перед ней как будто лежала еще одна рама – шкаф-витрина. Несмотря на все свои ужасные черты, миссис Скор кое-что знала о том, как показать вещи в поистине феерическом свете. И наконец полностью удовлетворившись местом новой витрины, она хлопнула в ладоши и дала Глори указание заполнить ее до отказа выполненными заказами к Балу Шарпа.

Глори принесла из мастерской первое украшение и поместила его в витрину. Открыв только что занявший свое место красный бархатный футлярчик, девочка взяла мягкую кисть, которую держала в зубах, и нежно смахнула воображаемую пыль с изящной броши.

Миссис Скор подошла ближе и заглянула Глори через плечо. Она аж мурлыкала от удовольствия, и Глори восприняла это как комплимент.

– Неси еще! – хозяйка выхватила кисть из рук девочки. – Неси сюда все.

Глори вернулась в мастерскую и выбрала футляр, в котором лежала украшенная павлиньим пером повязка на голову. Главной жемчужиной этого изделия был самый первый подарок Мороки, фарфоровый кружок в обрамлении золотой филиграни. Когда девочка раздвинула портьеры, то увидела, что миссис Скор стоит, низко наклонившись над витриной, и покачивает бедрами и худыми локтями, словно пританцовывая.

– Камни никуда не денутся, – сказала Глори.

Хозяйка дернулась и выронила распушившуюся кисточку на пол. Несмотря на сомнения миссис Скор и ее яростную работу кистью, брошка была в полном порядке. Глори была в этом уверена. В конце концов и это, и все остальные украшения для бала, а точнее их самые важные части, пережили ночное путешествие в клюве Мороки. Все, что оставалось девочке, – это, применив воображение, внести небольшие доработки. Бусины не укатывались под стол, не пришлось стучать кулаком, топать ногами и винить во всех смертных грехах свою неуклюжую руку.

– Позвольте? – сказала Глори, осмелившись потребовать чуть больше места, чтобы пройти к витрине и расположить в ней следующую коробочку.

Миссис Скор наступила на выпавшую из рук кисть и отошла в сторону. Глори устроила повязку с павлиньим пером недалеко от броши и ухмыльнулась. Ха! Ее