Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Ллира в компании Шута и Мёда, но примечательное отсутствие одного из их сотоварищей тяжким грузом легло на всех собравшихся в мастерской. Потеря Тихана оказалась крайне болезненным ударом не только по их делу, но и по сердцу Канте, и никто до сих пор не мог от нее опомниться.

Место Тихана на этом сборище заняли двое других. Одного из них привлек Канте. Даже оказавшись под прицелом множества взглядов, Врит сохранял невозмутимое выражение лица. Потребовалось много уговоров и криков, чтобы чей-нибудь меч не выпотрошил Ифлелена. Канте стал главным защитником Исповедника. Врит теперь был таким же беглецом, скрывающимся от королевского правосудия, как и любой из них. И в данный момент они нуждались друг в друге.

Врит явно сознавал угрозу, которую представлял собой для всего мира Элигор, и в то же время дорожил собственной шкурой – равно как наверняка и своими амбициями. Он мог лишиться всех своих жизненных устремлений, а не исключено, что и самой жизни, если б Элигор обрел полную силу. Особенно оставшись в Азантийе. Канте подозревал – и в первую очередь из-за столь поспешного бегства Ифлелена вместе с ними, – что этот человек впал у Микейна в немилость, а это обычно заканчивалось тем, что чья-то голова, наколотая на пику, гнила у всех на виду. Если так, то Вриту столь же срочно требовалось убраться из города, как и им самим.

Сознавая это совпадение интересов, Канте понимал, что их стороне гораздо больше толку от Врита, чем наоборот. Ифлелен обладал знаниями, которые могли оказаться просто-таки бесценными – как об Элигоре, так и о планах халендийцев.

К тому же принц вспомнил список своих собственных недостатков, которые он перечислил, находясь за решеткой – в том числе отсутствие благодарности за дарованные ему блага, – и машинально провел ладонью по своей гладкой щеке, не уязвленной раскаленным железом. Посмотрел, как Фрелль о чем-то спорит с Ллирой, а Рами перешептывается с Касстой. Все они были до сих пор живы.

Как бы ему это ни было ненавистно, Канте не мог не проявить к Вриту, который помог им сбежать и сохранить свои жизни, некоторую снисходительность. И все же хранил близко к сердцу предупреждение Фрелля: «Ему нельзя доверять». Хотя на данный момент подобные опасения могли подождать.

Второй из тех, кто впервые появился в этой задней комнате, поднял более насущную проблему.

– «Попранная Роза» организовала вам посадку на борт разбойничьего летучего корабля, – сообщил собравшимся Саймон хи Раллс, – небольшого стрелокрыла под командованием соратника пирата Даранта.

– Хорошо иметь друзей в низших сферах, – пробормотал Канте.

Ллира обожгла его взглядом.

– Я думала, это более чем очевидно. Именно мое низкопробное войско не позволяло королевским псам хватать вас за пятки в Вышнем Оплоте.

Саймон не обратил на них внимания.

– Этот стрелокрыл совершит посадку в Понизовье. И задерживаться там не собирается. Как только мы получим известие, придется пошевеливаться. Королевские легионы уже наводняют улицы, охотясь за всеми вами.

– Когда прибудет этот корабль? – спросил Рами.

Саймон нахмурился.

– Расписание пиратов редко зависит от их собственных планов. Пока мы не получим подтверждения, будем сидеть здесь. Совсем ни к чему, чтобы нас застукали разгуливающими по улицам.

Подобная перспектива никого явно не обрадовала.

Заговорил Врит – впервые за все время, даже не высказав возражений против меча Ллиры, уткнувшегося ему в живот. Его единственный глаз был нацелен на Канте.

– Ты сказал, что знаешь, где Элигор спрятал ключ, который ему столь отчаянно требуется.

Канте внутренне содрогнулся. Он надеялся отложить этот разговор на потом – к примеру, на тот момент, когда все они будут прохлаждаться в императорских купальнях. Но даже Фрелль уставился на него, с любопытством прищурившись. Как и Рами с Касстой.

Саймон просто с научным интересом наблюдал за происходящим.

– Ты поклялся, что знаешь, – напомнил принцу Врит.

Фрелль хмуро посмотрел на Ифлелена, а затем бросил настороженный взгляд на Канте. Несмотря на очевидный интерес алхимика к тому, что было известно принцу, он явно призывал к осторожности. Но Врита давно лишили всего оружия, даже его напичканного ядами символа Высшего Прозрения. Кроме того, Ифлелен был плотно окружен теми, кто находился в комнате, и кордоном людей Ллиры снаружи. Врит всего лишь унес бы полученный ответ с собой в Южный Клаш.

Рами задал еще один вопрос, не менее важный:

– Как ты вообще узнал местонахождение этого ключа?

Канте пожал плечами.

– Тихан мне рассказал.

– Как? – вскинулся Фрелль.

– Когда? – добавил Рами.

Касста лишь слегка приподняла бровь, что выражало у нее крайнюю степень потрясения. Выглядело это весьма соблазнительно, но Канте сосредоточился на объяснениях:

– Если б мой дорогой братец не дал мне так много времени на размышления, пока железо накалялось на углях, я, наверное, так никогда бы и не понял, что Тихан пытался сказать мне в самом конце – прямо перед тем, как окончательно расстаться с жизнью.

Канте пришло это озарение, когда он томился в подземной темнице, обдумывая свой жизненный выбор и перечисляя свои многочисленные ошибки. Особенно одну.

«Частенько я слишком озабочен тем, как мир воспринимает меня, любимого, – вместо того чтобы хоть иногда поставить себя на место кого-нибудь другого».

Канте мысленно вернулся к тому моменту под Вышним Оплотом, когда Тихан упал, угодив под удар отразившегося к нему луча, и его бронза начала безудержно плавиться. Та’вин из последних сил пытался сохранить свою форму, но все сильней проваливался в растекающуюся вокруг него бронзовую лужу. Канте хотел задержаться, чтобы найти какой-нибудь способ спасти Тихана от этой участи, но в итоге сдался, осознав тщетность подобных попыток и откликнувшись на настоятельное требование Тихана уйти – требование, которое та’вин подкрепил, с мольбой в глазах ударив кулаком по полу.

«Или, по крайней мере, так я это воспринял в тот момент…»

– Я был слишком сосредоточен на самом себе, – продолжал Канте. – Я думал, что все усилия Тихана были направлены лишь на то, чтобы убедить меня уйти. Что все это связано только со мной. Я не сумел взглянуть на происходящее его глазами, понять, что он пытался донести до меня в самом конце. Это не имело никакого отношения ко мне. Ключ – вот что интересовало его в тот момент.

Рами наморщил лоб и устремил взгляд куда-то вдаль, словно тоже мысленно возвращаясь к тому хаотичному моменту.

– Но Тихан же ничего тогда не сказал… У него даже не было рта, чтобы заговорить!

– Тем не менее он много что сказал. Если б я не был чересчур уж погружен в самого себя, чтобы это услышать.

– Ничего не понимаю, – признался Фрелль.

Канте повернулся к своему бывшему наставнику.

– Помнишь, как тогда в Кисалимри, в Кодексе Бездны, Тихан сумел заглянуть в