Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

на житиях христианских святых, многие из которых предпочитали становиться мучениками, но не отречься от веры во Христа даже перед лицом мучительных пыток и казней. Но в то же время нельзя отрицать, что тактика такийи оказалась необычайно эффективным и успешным средством выживания и продления существования измаилитов на протяжении веков в неизменно враждебном окружении…

Сердцевиной и основой тайной доктрины измаилитов была вера в существование «скрытого имама», потомка Мухаммеда ибн Измаила, остающегося религиозным лидером измаилитского движения вплоть до дня явления упомянутого выше «спасителя мира» Махди – провозвестника наступления на земле долгожданной эры справедливости и праведности. Личность этого «скрытого имама» была так надежно укрыта под покровом тайны, что мало кому из адептов измаилизма было известно, кто является им в данный момент. Хотя, в краткосрочной перспективе, эта скрытость, несомненно, предохраняла имама от убийства врагами измаилитской веры (а сохранение его жизни имело важнейшее значение для измаилитов, поскольку их вероучение требовало, чтобы их имамом непременно был тот, в чьих жилах течет кровь потомка Измаила), в более долгосрочной перспективе столь надежное сохранение в тайне личности имама означало, что, после превращении имама в публичную фигуру, как это произошло в начале X века, после появления измаилитской халифской династии Фатимидов, врагам измаилизма было нетрудно обвинять имама, внезапно переставшего быть скрытым от мира и вставшего во главе новой династии в качестве халифа, в самозванстве. Ему же было практически невозможно эти обвинения в самозванстве опровергнуть и подтвердить свое законное происхождение от Измаила. Ведь его прошлая жизнь была окутана тайной, и никто из «непосвященных» (составлявших подавляющее большинство мусульман, включая его новых подданных) не знал толком, кто он и откуда. И далеко не все были готовы верить своему владыке на слово. «Сказывают, халиф – не настоящий!»…

Только во второй половине IX века измаилиты начали выходить из мрака своих надежно скрытых от «непосвященных» секретных убежищ на свет Божий. Они настолько осмелели вследствие все большего обострения социальной обстановки в Аббасидском халифате. В его городах росло недовольство непривилегированных сословий общества. Ухудшение жизненных условий побуждало некоторых представителей этих обездоленных слоев склоняться на сторону наиболее радикальных элементов измаилитского движения. Самое яркое проявление социального недовольства произошло в районе иракского города Басры.

Предприимчивые мусульманские купцы проложили торговые пути в малоизвестные арабам ранее области внутренней Африки, да и в иные далекие земли «земного круга». Причем торговали они не только неодушевленными, но и одушевленными товарами. Работорговля играла в их бизнесе немалую роль. Значительную часть рабов составляли чернокожие из Восточной Африки (так называемые «зинджи»). Большинство использовавшихся в Арабском халифате рабов было занято в домашнем хозяйстве и сфере обслуживании, и потому было разъединено. В классической же форме массовый рабский труд применялся лишь в низовьях Тигра и Евфрата, где были сконцентрированы большие группы рабов (в основном – чернокожих), содержавшихся в казарменных условиях. В районе Басры имелись обильные залежи нитратов, а попросту говоря – солончаки. Необходимо было удалить с земной поверхности соль, чтобы расчистить путь к залегающей под соляным покровом плодородной почве, с целью ее сельскохозяйственного использования. Работа по расчистке солончаков была невероятно изнурительной и крайне вредной для здоровья. Условия труда занятых на расчистке солончаков чернокожих рабов-африканцев были, видимо, совершенно невыносимыми. Доведенные до крайности, как тяжестью труда, так и жестокостью надсмотрщиков, рабы решили искать спасения в восстании. И такое восстание действительно вспыхнуло в 869 году в районе Басры. Примечательно, что вождь восставших «зинджей» по имени Али ибн Мухаммед, не будучи сам ни чернокожим, ни вообще рабом, выдал себя за потомка «Меча ислама» Али и объявил себя спасителем-Махди. Он обещал рабам свободу, богатство и… собственных рабов, что привело в его стан тысячи готовых на все приверженцев.

Восстание «зинджей» нанесло удар в самое ближневосточное «сердце» Аббасидского халифата, застав врасплох багдадского владыку правоверных. Восстания против власти Аббасидов случались и раньше, однако на этот раз ошеломленное багдадское правительство полностью утратило контроль над ситуацией. Взбунтовавшиеся «зинджи» сумели создать на территории южного Ирака нечто вроде своего собственного «государства в государстве», просуществовавшего четырнадцать лет. Важность этого восстания для нашего правдивого повествования заключается в том, что оно стало одним из многочисленных примеров участившихся вспышек социального недовольства, воодушевивших измаилитов выйти из своего защитного «кокона». Не случайно именно в Ираке произошли первые заметные проявления активности вышедших из подполья измаилитских радикалов.

В годы «скрытого существования» измаилизма руководство миссионерами, распространявшими измаилитское вероучение – «дават», и контроль над их деятельностью осуществлялись с территории Сирии, где центром измаилизма стал город Саламия. На протяжении всего IX века измаилитское движение переживало почти непрерывный подъем. Однако его успех в конце этого века инициировал события, в конечном итоге приведшие к утрате измаилитским центром в Сирии контроля над миссионерской деятельностью «даисов».

Был среди измаилитских «даисов» человек по имени аль Хусейн аль-Ахвази. Он проповедовал в районе города Куфы, где наставил на путь истинной веры, среди многих других новообращенных, некоего Хамдана по прозвищу Кармат (возможно – человека иранского происхождения, чье прозвище означало то ли «Красноглазый», то ли «Коротконогий»). Этот Хамдан Кармат, со всем пылом неофита, принялся, в свою очередь, проповедовать, и очень скоро обрел множество сторонников. Его проповедям сопутствовал такой успех, что обращенные им неофиты очень скоро начали именоваться, в честь него, карматами. Основой их успеха было умелое разжигание воинственных настроений и использование социального недовольства в регионе, чему в немалой степени способствовало восстание «зинджей» (около 880 года карматы даже предприняли попытку вступить с «зинджами» в союз). В описываемое время многие представители угнетенных слоев населения Арабского халифата были недовольны пассивным отношением к их нуждам и правлением господствующей верхушки, манеру поведения которой переняли и многие из лидеров умеренных шиитов. Идея коренного, радикального социального переворота, к которой призывали и стремились карматы, помогла им обрести множество сторонников среди этих недовольных. Карматы воспользовались недовольством угнетенных масс и овладели рядом областей, население которых обложили высоким налогом (составлявшим пятую часть всех доходов каждого налогоплательщика), используя налоговые поступления в целях финансирование своей борьбы за власть (или, если угодно, религиозно-социальной революции). Шансам карматов на успех в немалой степени способствовало ослабление власти Аббасидов на юге Ирака в результате восстания «зинджей» и иных социальных неурядиц, буквально сотрясавших Аббасидский халифат. Карматское движение просуществовало несколько десятилетий, прежде чем Аббасиды осознали угрозу, исходящую их власти от карматов – настолько ослабла коммуникация между центром и периферией в распадавшемся на части Аббасидском халифате. И потому Аббасиды предприняли первые активные шаги к подавлению карматского восстания не ранее начала первого десятилетия IX века, когда загнать вырвавшегося из бутылки карматского