Девушка из Монтаны - Грейс Ливингстон Хилл

я слышал. Ее часто поют в церквях, она довольно известная. Нет, такого места, как Твердыня Вечная, не существует, ну, как сказать, это… Это образное выражение. Тут говорится о божественном начале.

– О! А это что такое?

– Как – что? Господь наш… – Он старался говорить будничным тоном, как если бы рассказывал ей о мистере и миссис Смит, но почему-то эти слова, сорвавшиеся с его собственных уст, поразили его самого. Он не знал, как закончить объяснение: – Я просто хочу сказать, что Господь заботится обо всех.

– О! – снова воскликнула она, на этот раз с пониманием. – И все равно я бы хотела знать, что это за собрание и почему все на него приходят. Должна же быть какая-то причина, не просто же так они собираются. И как узнают, где будет собрание?

Молодой человек не знал ответов и постарался сменить тему.

– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о себе, – произнес он мягким голосом. – Хочу лучше вас понимать. Мы уже долго путешествуем вместе и нам стоило бы получше узнать друг друга.

– А что вы хотите знать? – мрачно спросила она. – Мне особенно-то, помимо всего, что я вам уже рассказала, и добавить нечего. Всю жизнь я прожила в горах, помогала маме. Все умерли, сначала малыш, потом два моих брата, отец, мама, Джон. Я помолилась за Джона и убежала.

– Все так, но я хотел узнать что-то о том, как вы жили. Понимаете ли, моя жизнь на Востоке была совсем другой. И для меня все внове. Я бы хотел узнать, например, откуда у вас такая гладкая речь. Вы говорите совсем не так, как говорят девушки, никогда не ходившие в школу, а так, как будто вы много читали и учились. Вы почти не делаете никаких ошибок, говорите очень правильно. Понимаете, это весьма необычно для тех, кто никогда не учился. Вы говорите не так, как другие девушки, которых я встречал в этих местах.

– Отец всегда настаивал, чтобы я говорила правильно. Если кто-то из нас, детей, что-то неправильно произносил, он останавливал и заставлял повторить как надо. Он сердился, если кто-то что-то не так говорил. Однажды довел маму до слез из-за того, что она сказала «ложить» вместо «класть». Отец закончил школу, а мама училась совсем мало. Отец много знал и, когда бывал трезвым, понемногу и нас учил. Научил меня читать, я все могу прочесть.

– А у вас было много книг и журналов? – самым невинным голосом осведомился он.

– У нас было три книги! – с гордостью ответила она. – Одна – грамматика. Отец купил ее для мамы еще до того, как они поженились, и она ее очень берегла, всегда оборачивала в бумагу. Иногда давала мне почитать, и, когда она умерла, я вложила эту книгу в ее руки. Я подумала, что ей будет приятно, книга так много для нее значила. Понимаете, это же отец ей купил. А еще был альманах и книга о земле и камнях. Ее забыл человек, который искал золото. Он остановился у нас на ночлег, его накормили. У него не было денег, чтобы расплатиться, он оставил книгу и пообещал, что когда отыщет золото, то вернется и выкупит ее обратно. Но он так и не вернулся.

– И это все, что вы когда-либо читали? – с сочувствием спросил он.

– Ну нет! Иногда у нас бывали газеты. Папа приносил завернутые в газету свертки. Как-то раз в газете была чудесная история про девушку, но край был оторван, и я так и не узнала, чем все закончилось.

В голосе ее послышалась горечь: похоже, это было одно из самых больших разочарований детства – то, что она не узнала, что именно случилось с девушкой. Она повернулась к нему.

– А теперь вы о себе расскажите. Уверена, у вас есть много, что рассказать.

На лицо его набежала тень, и она уже раскаялась в том, что попросила.

– О, что ж… – проговорил он небрежно. – У меня был прекрасный дом, точнее, и сейчас имеется. Отец умер, когда я был совсем маленьким, а мама позволяла мне делать все что захочу. Я ходил в школу, потому что другие тоже ходили, потому что так положено. Когда я стал постарше, мне там даже начало нравиться. В смысле, мне нравились некоторые предметы, и я поступил в университет.

– А это что такое?

– Ну, просто высшая школа, в которой изучают взрослые вещи. Потом я путешествовал. А когда вернулся домой, стал вращаться в свете. Но, – и на лицо его снова набежала тень, – мне все надоело, я решил, что неплохо бы отправиться сюда поохотиться, заблудился, встретил вас, – он улыбнулся. – Остальное вам известно.

Эта улыбка сказала им о многом, о возникшем единении душ, о радости в обществе друг друга, которая согревала им сердца. Какое-то время они молча ехали бок о бок.

Они добрались до края долины, поднялись на горную террасу. Отсюда ясно было видно дальнее ранчо. Начался восход луны, кругом была такая красота, что они не спешили. Им даже и не хотелось подъезжать к жилищам, к людям, так им было хорошо и спокойно вдвоем. Каждый шаг приближал их к неопределенному будущему, еще совсем недавно, когда они рассказывали друг другу о себе, казавшемуся таким далеким.

Глава 7. Плохие новости

Они заночевали на ранчо. Дом был большой, гостеприимный. Девушка с любопытством разглядывала всякие удобные приспособления для работы. Если б только у ее матери была такая кухня и такой милый, счастливый дом, она б наверняка была еще жива. Здесь всем заправляла приятная на вид седовласая женщина с мягким голосом, которую все мужчины называли «матушка». Она по-доброму встретила девушку, накормила ее вкусным горячим ужином, отвела в свою комнату и уложила в кровать, сказав, что они будут спать вместе. Девушка улеглась, размышляя об увиденном, но так устала от долгой езды, что сразу заснула.

Они спали, двое путешественников, крепким сном без сновидений, в покое и лунном свете, забыв обо всех горестях.

Девушка проснулась рано. Лежавшая рядом с ней женщина тоже встала – надо было готовить завтрак для мужчин. Она принялась расспрашивать о путешествии.

– Это твой брат, да, дорогуша? – спросила она, прежде чем выйти из комнаты.

– Нет, – ответила девушка.

– О, – растерялась женщина. – Тогда, значит, вы собираетесь в городе пожениться.

– О нет! – покраснела девушка, вспомнив о леди в автомобиле.

– Как, дорогуша? Тогда это очень плохо. А может, он тебе какой-то родственник? Ну, дядя, или кузен,