Проклятые драгоценности: Как алмазы, сапфиры и жемчуг меняли судьбы людей и ход истории - Ана Триго

«Дело о бриллиантовом ожерелье», как его потом назовут историки, ознаменовало конец старой эпохи и начало новой. Сам Наполеон Бонапарт сказал, что Французская революция началась именно с этого ожерелья. «Остерегайтесь этого бриллиантового ожерелья, – писал Талейран[63] во время судебного процесса 1785 г. – Оно способно поколебать трон Франции».

Конечно, причины, приведшие к разрушению старого режима, были многочисленны и очень сложны, но нельзя недооценивать значимость события, о котором пойдет речь. Оно не только вызвало недовольство народа и привилегированного класса и поставило монархию в уязвимое положение, но и привело к тому, что сохранявшийся веками статус-кво зашатался под тяжестью глубокого социального и экономического кризиса.

Но не будем забегать вперед. Давайте посмотрим, как разворачивалось так называемое дело о бриллиантовом ожерелье. Нас интересует история про́клятого драгоценного камня, ставшего причиной разорения королевы, потери трона Франции и кровавого конца династии.

Создание ожерелья

В 1773 г. король Людовик XV заказал Чарльзу Бемеру и Марку Бассенжу, придворным ювелирам, бриллиантовое ожерелье для своей любовницы мадам Дюбарри. Ювелиры смогли создать весьма эффектное и роскошное ожерелье в стиле Людовика XV. Оно было изготовлено из 647 алмазов высокой чистоты, добытых в рудниках Голконды. Его вес составлял 2800 карат. Это было уникальное произведение искусства, достойное королевы, подобных которому еще не создавалось при европейских дворах. Его цена, разумеется, была очень высокой: 2 млн французских фунтов, что сегодня эквивалентно ошеломляющей сумме 15 млн евро.

Бемеру и Бассенжу пришлось влезть в долги, чтобы приобрести необходимые для ожерелья алмазы. Это не доставило им много проблем: как королевские поставщики, они привыкли брать на себя подобные траты, поскольку в конечном итоге за все платил король. Они начали занимать деньги, покупать драгоценные камни и воплощать эскизы в жизнь. Однако Бемер и Бассенж с самого начала допустили большую ошибку, не взяв с короля никакой расписки: у них было только слово монарха.

А монарх взял и умер… Неожиданно Людовик XV заболел оспой и скончался в течение нескольких дней. Нетрудно представить, как запаниковали ювелиры. Они знали, что вне королевского двора такое ожерелье практически невозможно продать. Тем не менее они надеялись это сделать. Ювелиры решили, что новая королева Мария-Антуанетта захочет его приобрести. Всем был известен ее изысканный вкус. Поэтому по окончании работы над украшением ювелиры попросили у королевы аудиенции.

Мария-Антуанетта была очарована ожерельем. Оно было создано так, чтобы подчеркнуть изысканность бриллиантов и фигуру женщины, которая его будет носить. Ожерелье украшало характерный для моды того времени квадратный вырез платья, и его концы каскадом спадали по лифу, подчеркивая стройность фигуры дамы.

Гравюра с изображением ожерелья Марии-Антуанетты, сделанная с оригинального рисунка Бемера и Бассенжа

Однако королева все же от него отказалась. «Нам больше нужны корабли, чем ожерелья», – сказала она. Государственная казна переживала не лучшие времена из-за больших расходов, связанных с поддержкой американской Войны за независимость, к тому же во Франции был в разгаре глубокий экономический кризис.

Отказ Марии-Антуанетты стал большой неудачей для ювелиров. Зная, что приобретать подобные драгоценности могут себе позволить только члены королевской семьи, они отправились в Испанию и предложили ожерелье Карлу III, но и он не заинтересовался им. Никто из аристократов, с которыми Бемер и Бассенж были знакомы благодаря своему статусу придворных поставщиков драгоценностей, не захотел приобрести это дорогое роскошное ожерелье. Тем не менее ювелиры не теряли надежды его продать. Несмотря на огромные долги, у них был кредит, благодаря которому они могли тянуть время и продолжить свой бизнес. Они надеялись, что королева передумает и купит ожерелье, причем до того, как их кредиторы потребуют выплатить долги. И хотя на публике они изображали успешных дельцов, оба знали, что весь их бизнес висит на волоске.

Пешка королевы

Бемер и Бассенж были не единственными отчаявшимися людьми при дворе, где все пускали друг другу пыль в глаза и зависели от прихотей королевы. В аналогичном положении, хотя и по совершенно другим причинам, находился кардинал Роган, один из самых влиятельных людей Франции.

Луи Рене Эдуард принц де Роган-Гемене, епископ Страсбурга, Великий раздатчик милостыни Франции, а с 1778 г. кардинал-священник, принадлежал к одной из самых знатных семей Франции. С детства его готовили к тому, чтобы он стал епископом Страсбурга, как до него другие Роганы, – эта должность обеспечила им титул князей Священной Римской империи. Он принял монашество в 1760 г., в возрасте 26 лет, и с этого момента его церковная карьера пошла в гору, во многом благодаря привилегированному положению его семьи. Эдуарда, однако, не привлекали обязанности служителя церкви, он всегда предпочитал им беззаботную парижскую жизнь при дворе и политическую деятельность.

И действительно, кардинал, казалось бы, сделал все возможное, чтобы стать великим государственным деятелем, следуя примеру некоторых других священнослужителей, таких как кардинал Ришелье. Однако его амбиции были на грани краха.

В 1771 г. Роган, вопреки союзу с Францией, был отправлен герцогом д’Эгийоном в Вену в составе дипломатической миссии. Однако в Вене священнослужитель почти сразу привлек всеобщее внимание своей распутной жизнью и шумными вечеринками, что очень не понравилось матери Марии-Антуанетты императрице Марии Терезии Австрийской, которую возмущало подобное поведение служителя церкви. Как следствие, миссия Рогана не только провалилась, но и принесла ему могущественного врага в лице императрицы Марии Терезии (а следовательно, и ее дочери, недавно вышедшей замуж за дофина).

Неприязнь молодой королевы к кардиналу была настолько сильной, что, как только Мария-Антуанетта в 1744 г. взошла на престол, она отстранила его от должности в Вене и весьма холодно встретила в Париже. Однако влияние Рогана было столь велико, что даже императрица не смогла помешать ему занять в 1777 г. пост Великого раздатчика милостыни Франции[64] и противостоять его назначению аббатом Сен-Вааста, одного из самых богатых аббатств Франции. В том же году он получил сан кардинала, а в 1779 г. сменил своего дядю на посту епископа Страсбургского и стал аббатом Нуармутье и Шез-Дье.

Несмотря на все титулы, богатство и влияние, Роган не чувствовал себя счастливым. У него были политические амбиции, он хотел стать премьер-министром Франции. Однако его продвижению на политическом поприще мешала неприязнь королевы, которую она не скрывала. С тех пор как Мария-Антуанетта стала королевой Франции, она ни разу не обратилась к нему по какому-либо вопросу, и, как бы кардинал ни пытался изменить ситуацию, он не мог заставить ее сменить гнев на милость. При этом весь двор знал, что Людовик XVI прислушивается к мнению жены, поэтому шансов занять ответственный политический пост у Рогана нет.

Удрученный этой ситуацией и мечтающий войти в историю кардинал был готов пойти на любые авантюры, лишь бы наладить отношения с Марией-Антуанеттой и заручиться королевской поддержкой. Его отчаяние, хотя и вызванное совершенно иными причинами, чем отчаяние Бемера и Бассенжа, диктовало ему единственную цель: изменить отношение королевы к себе.

Время шло, ювелиры тщетно пытались убедить Марию-Антуанетту купить ожерелье, а терпение кредиторов подходило к концу. Роган наблюдал, как другие министры более низкого звания занимают должности, которых он жаждал, в то время как королева так и не соизволила с ним заговорить. Все трое наблюдали, как их надежды угасали, поскольку решение их проблем зависело от воли одного человека.

Но вскоре произошла череда драматичных событий, изменивших не только жизни этой троицы, но и судьбы всей Европы. И произошло это не по воле высшего сословия. Люди, разрушившие статус-кво, не понаслышке знали, что значит голодать и не иметь крыши над головой. Это была беднота из городских пригородов, жившая вдали от роскоши версальского двора.

Графиня в лохмотьях

Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа родилась 22 июля 1756 г. в Фонтете, небольшом городке в Шампани примерно в 30 км к западу от Труа. Ее отец, барон Жак де Сен-Реми, был потомком графа Генриха Валуа де Сен-Реми, незаконнорожденного сына Генриха II Валуа, правившего Францией