Сказания о Тёмной Реке - Чжоу Мунань

Цзян Уди стремительно развернулся, встречая энергию меча своим клинком.

— Как яростно! — воскликнул Сюй Ань, наблюдавший за происходящим снизу.

Эта энергия меча появилась без предупреждения, и Цзян Уди поначалу не заметил её. Когда же он наконец осознал её присутствие, то поспешно поднял свой меч, чтобы заблокировать удар.

Однако его скорость была слишком высокой.

В следующее мгновение его длинный меч был выбит из руки.

— Сейчас самый подходящий момент! — Су Мую подпрыгнул от радости.

Сун Яньхуэй кивнул в ответ: — Значит, нам помогает мастер!

— Пора уходить, — Ян Чжаньтянь у городских ворот положил меч на плечо и, повернувшись, направился к выходу.

Су Мую взмыл ввысь с невероятной скоростью, его меч, словно рассекая ночное небо, устремился прямо к горлу Цзянь Уди. Однако меч Цзянь Уди лишь на мгновение покинул его руку. В следующий момент он слегка согнул пальцы, и поток истинной ци притянул клинок обратно к нему.

Всё произошло в мгновение ока. В этот краткий миг клинок Су Мую достиг горла Цзянь Уди, но на коже последнего осталась лишь тонкая полоска крови.

Скорость Цзянь Уди была невероятной — брешь исчезла так же быстро, как и появилась, и его возвращающийся меч мгновенно сбил Су Мую с ног.

— Возвращение ласточки! — тихо произнёс Сун Яньхуэй, его меч развернулся, следуя за ударом Су Мую.

Эта техника владения мечом кардинально отличалась от предыдущих приёмов Сун Яньхуя. Этот удар был прекрасен. Слишком прекрасен, чтобы быть чем-то, что мог бы выполнить Сун Яньхуэй.

В мире Цзянху можно встретить множество романтических странников, но Сун Яньхуэй не был одним из них. Его внешность, хоть и привлекательная, всегда казалась слегка меланхоличной. Он уверенно владел мечом, и каждое его движение было мощным и традиционным, лишённым какой-либо уникальности или блеска.

Как личность, Сун Яньхуэй был крайне неинтересен: он не обладал ни страстью к выпивке, как Бэйли Дунцзюнь, ни утончённостью и элегантностью, как Се Сюань. У него было мало друзей в мире Цзянху.

Кто-то сравнил Сун Яньхуэя с прекрасным нефритом, но, по мнению этого человека, создатель нефрита был слишком осторожен и придал ему слишком точную форму, настолько точную, что нефрит утратил свой истинный дух и очарование.

Однако удар мечом, нанесённый Сун Яньхуэем, отличался той красотой, которая не могла быть присуща ему.

На лезвии вспыхнул красный огонёк, придавая мечу чарующую прелесть. Даже в глазах Цзянь Уди промелькнуло восхищение. Он отразил удар мечом, но красный свет мгновенно затмил его золотое сияние, разрезая его переднюю одежду.

— Неужели существует такая техника? — Су Чанхэ был слегка удивлён.

— Я слышал, что у Сун Яньхуэя, городского лорда Ушуана, был роман с Бессмертной Заката из Города Снежной Луны, — тихо произнёс Су Мую.

— Удивительно для человека, который кажется таким неромантичным, — задумчиво сказал Су Чанхэ.

— Я тоже владею техникой владения мечом, — Су Мую поднял свой меч и прыгнул. — Она называется «Горный дождь в сумерках».

Су Чанхэ слегка изогнул губы: — После свежего дождя в пустынных горах, осеннего вечернего горного дождя.

Когда Су Мую поднял свой меч, в небесах внезапно сгустились тёмные тучи, и послышался отдалённый раскат грома. Су Мую, возвышавшийся под облаками с мечом в руке, в окружении грома и ветра, казался нисходящим божеством.

Гэ Сю и остальные, находившиеся внизу, были поражены его видом.

Это было выше понимания простых смертных воинов.

Вдали, во время своего путешествия, Ли Ханьи и Се Сюань обернулись, чтобы взглянуть на происходящее. Ли Ханьи, слегка поправив свою бамбуковую шляпу, заметила:

— Его удар мечом способен влиять на саму природу.

Се Сюань, неторопливо произнёс:

— Он приближается к уровню Бессмертного Меча. Интересно, когда у цзянху будет шесть великих Бессмертных Мечей?

Ли Ханьи покачала головой:

— Даже если он достигнет этого уровня, он, вероятно, скроет своё истинное мастерство.

— О? Почему ты так думаешь? — удивлённо спросил Се Сюань.

— Просто ощущение, — Ли Ханьи отвернулась. — Чтобы стать Бессмертным Мечом, нужно свободно странствовать по миру, хранить в сердце только меч и, самое главное, быть эгоистичным.

— Я эгоист? — Се Сюань улыбнулся. — Я всегда считал себя довольно щедрым.

— Любить всех — значит не любить никого. Не ненавидеть никого — значит ни о ком не заботиться, — медленно произнесла Ли Ханьи. — Ты, книжный червь, самый эгоистичный из всех.

— Ха-ха-ха! — Се Сюань, озарённый улыбкой, обратил свой взор к небесам. — В этом мире не существует ничего, что могло бы взволновать меня сверх меры, но я питаю любовь ко всему, что прекрасно.

— Что же такое красота? — вопросила Ли Ханьи.

— Взгляни на этот удар мечом — вот она, истинная красота! — Се Сюань, охваченный искренним весельем, взобрался на ближайшую крышу, поднял свой меч и запел под светом луны.

Бессмертный мечник Се Сюань, словно паря на своём клинке, возвышался над девятью небесами, разделяя мгновения с ветром и снегом.

Глава Хаоюэ, стоящий внизу, был поражён увиденным.

Ли Ханьи, пожав плечами, произнесла: «Вы привыкнете к этому. У него есть такая привычка: когда он счастлив, то поёт и танцует. Давайте подождём, пока он закончит».

Под лунным светом Бессмертный мечник Се Сюань пел, подняв свой клинок.

В это время Су Мую и Сун Яньхуэй объединили свои силы и нанесли мощный удар по Цзянь Уди.

Этот комбинированный удар полностью подавил сопротивление Цзянь Уди.

Су Мую и Сун Яньхуэй приземлились, вытащив свои мечи.

Цзянь Уди, стоя на карнизе, спокойно убрал свой меч в ножны, как будто ничего не произошло.

Тучи рассеялись, но дождь так и не пошёл.

Су Мую осторожно вытер влагу со своего клинка и, вложив его в ножны, тихо произнёс: «Хотя мы и не смогли сразиться, как планировали, эта битва не оставила у меня сожалений».

— Трудно представить, что у Тёмной реки может быть такой меч, — неторопливо произнёс Сун Яньхуэй.

— И что с того? В Тёмной реке все должны быть такими, как я! — Су Чанхэ выхватил золотой топор из рук Дянь Е, и фиолетовая энергия вырвалась наружу, когда он разрубил его на куски. Он улыбнулся Дянь Е:

— На этом наша игра заканчивается.

На выходе из двора Су Чжэ лениво курил свою трубку. Перед ним стояли двадцать шесть всадников, их