730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ

язык дари “шурави” кто-нибудь из бойцов поймёт узбекский язык. Он уставился в лицо капитана Долгова и остановился, увидя, что тот, вытаращив глаза, сжимал губы, кривил их то вправо, то влево, таким образом выражая свое недопонимание.

Создавшееся замешательство устранил Уткир, который, стоя неподалёку от них, прислушивался к разговору. Он перевел слова сержанта Долгову. Долгов обрадовался, что нашелся переводчик, однако эту радость, спустя мгновение, сменила тревога, о чем свидетельствовал изменившийся цвет его лица.

–Молодец, Зоидов! Переведи. Мы согласны. Ровно в час ночи наступаем. Но чтобы без никаких подлостей. После того, как выпроводили гостей, Долгов начал ворчать и материться:

–Твою мать, они тоже из них! Офицеры и сержанты, ко мне!

Долгову ранее приходилось работать с сарандоями. Тогда они также не смогли оправдать доверие. В нынешней ситуации тоже нельзя было предпринимать какие-либо действия, полагаясь на них. Однако, что делать? Сказанное слово как выпущенная из тетивы стрела. Теперь, впредь, в сложившееся ситуации, нужно действовать осторожно.

В обговоренное время, с обозначенного места было начато наступление на кишлак. Ночь во тьме, кто в кого стреляет,– невозможно установить. Враг оказывал яростное сопротивление. По заранее добытой информации постепенно становилось очевидным, что их численность была несколько мала. Сарандои, которые должны были наступать справа, запаздывали. Это начало вызывать подозрение у Долгова, и он насторожился.

–Отступаем!

Из-за его решения кто-то остался недовольным. Однако приказ не обсуждается, а выполняется!

Организовывая стрельбу короткими очередями, вернулись назад. Как только расположились на позиции, занятой еще днем, стали заметны какие-то силуэты, двигающиеся со стороны ущелья в сторону кишлака. Рассмотрев их в бинокль ночного видения Долгов выяснил, что те являются основными силами врага и с облегчением вздохнул.

Возможно, своим приказом, он исправил допущенную рискованную ошибку, тем самым сберег жизни своих солдат. Если бы они не отступили, то оказались бы в окружении врага. Возможно, могли прорваться, но это потребовало бы многих потерь.

–Приготовиться к бою!

“Хотели загнать в ловушку? Нет-нет… не на того нарвались”.

По рации известили артиллеристов и только после того, как на врага друг за другом насыпались снаряды, Долгов отдал приказ открывать огонь.

Отступила жаждущая крови ночь, наступила обнадеживающая заря. Увидев, как в сторону основательно разрушенного кишлака направляются “запоздавшие” сарандои, Долгов отдал приказ:

–Приготовиться, уходим!

На завтрашний день газеты напечатали статью о происходящем: “В окрестностях Джелалабада расчищен кишлак от боевиков и освобожден Вооруженными Силами Афганского правительства…”

Командир, выбравшийся из “духов”

После возвращения в часть, в один из свободных дней, сержанты взводов рот Сухроб, Музаффар, а также Ахмедов Искандар из Шахрисабзса, внешность которого похожа афганца, и по этой причине его называли “Ахмедшахом”, взялись за Уткира.

Участвуя в первой операции Уткир оказался у всех на виду. В это время большую половину части составляли узбеки и чеченцы, что создавало почву для обострения межнациональных отношений.

“Ахмедшах” был высокого роста, выглядел статным, а его борода, не видавшая несколько дней бритву, выдавала его нижнюю челюсть еще более широкой. Он самоуверенно начал говорить:

–Уткир, знаешь, что все сержанты взводов в роте из наших, только в твоем взводе из чьих? Думаю, ты сам прекрасно знаешь.

–Наверное, ты помнишь тот момент, когда на высоте, в горах, тебя разбудили пинком и матершиной?,-продолжил Сухроб.

В дополнение, они приводили какие-то доводы, а в это время Уткир предался мечтаниям, которые его куда-то уносили… “Вот тебе и на! Откуда они узнали или увидели, что кто-то пнул меня ногой? Ведь в окрестности никого же не было? Ладно, хорошо, возможно от кого-то услышали. Однако, чего они от меня хотят?”.

–Одним словом, его нужно устранить, – тревожно сказал Музаффар, оглядываясь по сторонам. До сих пор не понимавший их цели Уткир поочередно смотрел на их лица. “Они что, хотят меня проверить, или пытаются посмеиваться надо мной? Как понимать сказанное “устранить”? Мне что, нужно прикончить сержанта, от которого я получил пинок ?!” Уткир никак не мог освободиться от круживших его голову зародившихся сомнений и подозрений, хриплым, показавшимся даже ему самому чужим голосом, спросил:

–Что вы хотите? Чтобы я его прикончил? Мне нужно его пристрелить?!

Лица сержантов, наблюдавших за серьезным видом Уткира, засияли, услышав его ответ.

–Да нет, о чем ты говоришь? Зачем тебе его убивать? Тебе что, город

бесконтрольный что ли!?

–Просто мы хотим, чтобы его место было занято тобою.

Освободившись от дурных мыслей Уткир легко вздохнул: “Ну наконец-то, понятно!”.

–Эй вы, хватит шутить! Кто я такой чтобы занимать его место? Я же “дух”, который прибыл в Афганистан всего-то три месяца назад.

–Ты не думай о том, что дальше будет. Остальное мы сами организуем. Тебе просто остается выиграть поединок с ним один на один.

–Ну а если я не захочу!? – неуверенно продолжил Уткир с недоверием, – а что, если… я потерплю поражение?

– Не потерпишь, не имеешь права!

–За тобой стоим мы, будем поддерживать.

–Или ты хочешь, чтобы тебя каждое утро будили пинком по ногам!?

После этих слов у Уткира права выбора не оставалось. Через три дня, накануне следующего боя, вдали от офицерских глаз, в укрытом местечке, собралось так много зрителей, что Уткир начал сожалеть о том, что согласился на бой, думая: “Просто поиграю в роль бойца, не буду бить сержанта”.

Среди представителей разных национальностей требующих зрелища, находилось довольно много чеченцев, которые в части занимали важное положение, управляя внутренней средой.

“Нет, так не пойдет, пока ещё не поздно, надо сматывать что-ли?” Наблюдая за окружающими и своим противником, «скрепя сердцем», он начал погружаться в океан своих мыслей. “Нет, теперь поздно. Если на этом поединке такого уровня проиграю, то мне до дембеля не ходить с поднятой головой. Черт бы побрал, не могу отдать должное этому сержанту! Почему он согласился драться со мной? Кажется, его тоже задели заживо и принудили к этому. Теперь назад дороги нет. Остается один единственный путь. Только победа! Мне придётся победить его. Да, дальше буду надеяться лишь на одного Аллаха…”

Пребывая в мире своих раздумий Уткир пошел на арену. После криков зрителей вспомнил о том, как он участвовал в организуемой на свадебных торжествах вольной борьбе “кураш” (узбекский вид борьбы) и попытался потянуть руку к ремню противника. Однако, получив в этот момент удар кулаком в лицо, в его голове сразу промелькнуло, что данное не является дружественным «курашом» на узбекских свадебных торжествах. В силу того, что Уткир учился в техникуме, в армию призвался, просрочив свой призывной возраст. По возрасту, он на четыре-пять месяцев был старше чем сержант. Прибывший в