730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ

Купец Ахмад привыкшего к “воле” Уткира однажды повез в Мозори Шариф на свадьбу. Уткир ехал на переднем сиденье фешенебельной, черной машине “Прадо” . Из более чем ста постов, расположенных по дороге из Джелалабада до Мозори Шарифа ни один солдат шурави не задал вопроса: “Кто ты такой?”. Когда автомашина медленно приближалась к посту, купец, определяя насколько “величественным” выглядит часовой, высовывал из окон руки, протягивал ему одну или несколько штук так называемых “чарс8”ов- отраву-убийцу, и продолжали ехать дальше.

Когда навстречу шла колонна шурави, они останавливались часами. Дорога проходила через перевал Саланг, где с одной стороны было высокогорье, а с другой – глубокий овраг. По ухабистой дороге ехали “барбухайки”, их невозможно было обогнать, поэтому приходилось передвигаться медленно. Таким образом, расстояние до места пребывания преодолели в течение ночи. В конце концов добрались до места свадьбы, т.е. в дом купца Ахмада.

Потомки беженцев-изгнанников доныне не забыли проведение свадеб по-узбекски. Напротив, они так убежденно выполняли отдельные, давно забытые традиции Узбекистана, будто, если их не исполнять, то не простили бы себя, считая предателями своей нации.

На обед сначала подали плов, затем машкичири9. Блюда – исключительно на узбекский лад. Традиции тоже на узбекский лад, правда численность приходивших гостей на свадьбу была чрезмерно мала, что совершенно не походило на свадьбы, проводимые в Узбекистане. Женщины и дети размещались во внутреннем дворе. Все гости, вмещенные в гостиную, составляли всего десять-двенадцать человек, из которых большинство были стариками. В стране, где около десяти лет бушевало пламя войны, мечтать о чем-то более, было невозможно.

Однако жизнь должна продолжаться, парням нужно жениться, а девушкам выходить замуж. Нужно восполнять места исчезающих потомков. В противном случае нацию ждет деградация!

Поэтому мероприятия по случаю бракосочетания проводились скромненько, а свадеб по случаю обрезания практически не было. Молодых, решивших создать семью, просто венчали при свидетелях. От того что молодых парней было мало, иногда тринадцати-четырнадцатилетних девочек были вынуждены венчать с лицами, кому было за пятьдесят.

Несмотря на то, что торговец, поставивший на поток продажу товаров, привезенных из Пакистана и Индии был богатым, его апартаменты практически не отличались от соседских. Его дом-мазанка, построенная на одну пядь выше, чем у его соседей, имела крышу, отштукатуренную жидкой глиной. Современные покрытия для крыш в традиционном размахе здесь еще не приобрели. Даже если бы захотели этого, никому и в голову не пришло строить красивый дом, когда вокруг такая неустойчивая ситуация.

Невестку в чадре привели к отцу-купцу Ахмаду, которая была первой из шестерых дочерей. Невестка нагнулась к ногам отца для благословения. Он легонько обнял её, и глаза его увлажнились. Уткир, наблюдавший за мероприятием “Плач отца”, сладко вздохнул, и в то же время почувствовал на себе чей-то взгляд. Тайком осмотрелся вокруг и увидел, что за ним из-под чадры наблюдает предполагаемая хозяйка этого дома. Увидел и отвел глаза. Разом покраснел, будто мальчик, попавший на постыдном деле.

На обратной дороге в Джелалабад, нарушив долгое молчание, воцарившееся между ними, купец начал говорить.

–Не устал, а земляк? Вот увидел нашу свадьбу, наши аппартаменты, условия проживания. Слава Аллаху, недостатка не имеем. Жить можно, если, конечно, не брать в расчет эту неспокойную ситуацию. Да и то пройдет, даст Аллах.

Купец на некоторое время задумался и произнес: “Судьба нас развела с Родиной. Здесь можно жить и разбогатеть. Однако есть те, которые тычком указывают на нас, обзывая “пришельцами”. Если посчитать, то с прихода в афган моих дедов, мои дети уже являются здесь четвертым поколением. Но есть лица, которые прямо нам в лицо говорят, что мы являемся безродными скитальцами”,– сказав это, купец вздохнул. “Нет Уткир, я не могу рассказать тебе о некоторых вещах!”, – спустя время он начал говорить не о том, о чем думал, а совершенно другие слова, которые вдруг «закрутились» на языке.

– Ты мне понравился, почему, я сам не знаю, возможно, что мы земляки. Если пожелаешь, оставайся со мной. Если останешься… если бы остался, сделал бы тебя своим зятем. Знаешь, у меня есть еще пятеро дочерей. Выдал бы за тебя дочь, какая окажется тебе по душе. Ты еще не понимаешь, что говорить тебе такие слова, мне, как отцу, нелегко. Позже, тебе можно будет поехать в Ташкент на учебу. Под этим предлогом у тебя появится возможность навестить отца и мать.

Ахмад ака передохнул, думал-думал, снова заговорил, будто эти мысли ему в голову пришли только сейчас, хотя на самом деле семена этой мысли засеяли его сердце, когда он впервые увидел Уткира, а вот теперь они взошли как ростки проросшего семечка и тянулись во весь рост. Ахмад ака шепнул о своем намерении жене, той тоже пришлось по душе.

Уткир задумался. “Значит та женщина не зря наблюдала за мной. Что я теперь скажу этому человеку, как мне выбрать правильный путь?”

–Ахмад ака, вот уже прошло три месяца как мы с вами познакомились. Прежде всего, спасибо Вам за доверие ко мне! Вы хороший человек. От того, что вы честно рассказали о чем думаете, мое уважение к вам!

Однако вы мне говорите о вещах, которые невозможно исполнить. Скажем, что я остался с вами. Для своих кем я буду считаться? Предателем! Если поступят по справедливости, то отправят к моим родителям кусочек бумаги с надписью “Пропал без вести”. А может отправят гроб, наполненным пятьюдесятью килограммами песка?! Тогда что с ними будет? Ведь они подумают, что потеряли своего дитя-молодца и их сердце кровью обольётся. А я, их бездарный сын, как смогу наслаждаться здесь прелестями жизни?!

Как вы говорили, вероятно пройдя годы, я поеду туда и будучи безродным смогу повидаться с ними. Тогда воспримет ли меня кто-либо? Не наплюют ли мне в лицо, сказав: “Ты – есть предатель!?” Нет-нет, простите, но Ваше предложение в настоящее время абсолютно не могу принять!

Он высказался о том, что таил в душе и ему полегчало. Однако в душе Уткира, которая до этого была спокойной, теперь пробудилась тревога. Беспокойные мысли не давали ему покоя. “Кто дал тебе право отдавать себя в руки этому человеку, нарушать военную дисциплину и заехать в эти края, а? Что, никогда не видел свадьбу?! Да сдохни же ты!».

Отказать можно было бы и по-другому. Возможно, было бы лучше сказать: “Хорошо, давайте я подумаю и отвечу позже”, а затем уйти по-английски, не попрощавшись.

Этот человек в таких делах не из простачков. Является внуком личного