Мои непридуманные рассказы - Сергей Стефанович Прядкин

Провожать наши корабли на набережную опять вышли огромные толпы людей, а мы теперь уже прощально махали им своими бескозырками и фуражками. У меня от покупки сувенира – красивой морской раковины, осталось несколько мелких кубинских монет – сентавос. Откуда-то я знал о такой примете, что если моряк, когда покидает заграничный порт и бросит при этом в воду монету этой страны, то он непременно в нее вернется. Повинуясь какому-то внутреннему голосу, я взял, да и бросил в воду одну из монеток.

Уходим с Кубы. Гвардейский БПК «Сообразительный на выходе из Гаванской бухты.

Прощай, гостеприимная Куба! А может быть, только до свидания?

* * *

Прошло полтора года. А ведь не зря, как оказалось, я кубинскую монетку в воду бросил, когда мы на гвардейском БПК «Сообразительный» покидали Гавану. Потому что в декабре следующего года я вновь оказался на Кубе. Сработала примета!

После окончания в 1970 году Черноморского ВВМУ им. П.С.Нахимова я получил назначение на Северный флот. По прибытии к месту службы в октябре месяце я узнал, что уже назначен командиром группы управления № 2 ЗРК «Волна» на большой противолодочный корабль 61 проекта «Огневой». А сам корабль в это время находился на боевой службе в Северной Атлантике на Фареро-Исландском противолодочном рубеже.

БПК «Огневой» в Североморске перед выходом на боевую службу. Август, 1970 г. Фото из архива Бориса Эльберта.

Буквально в этот же день узнал, что кораблю предстоит деловой заход на Кубу. Добираться до своего места службы предстояло с ближайшей оказией на большом морском танкере «Волхов». Вместе со мной на корабль к новому месту службы так же направлялись начальник РТС Иван Бобин, командир ЗРБ№ 2 мой однокашник Иван Харланов и прикомандированный к кораблю представитель особого отдела соединения Леонид Балутин.

И вот мы все в сборе на танкере. Вместе с Иваном Харлановым нас разместили в не по-лейтенантски роскошной каюте со старомодной добротной мебелью в носовой надстройке судна. Вскоре заполненный топливом и пресной водой под завязку, грузно осевший в воду танкер «Волхов» начал движение. Северная Атлантика встретила нас жестким штормом, что, в общем-то, совершенно свойственно осенней погоде для этого района Мирового океана.

Танкер «Волхов» во время учения ВМФ «Океан-70», на котором я добирался до своего места службы. Фото из инернета.

Но такому судну это было все нипочем, впрочем, как и нам, отсыпавшимся круглые сутки, и лично мне на огромном кожаном диване, с перерывом, говоря на военном языке, на прием пищи. Кают-компания судна находилась в кормовой надстройке, и добираться надо было перебежкой по переходному мостику между очередными огромными волнами, которые, несмотря на внушительные размеры судна, захлестывали его корпус. Запомнилось очень доброжелательное отношение к нам членов экипажа. А еще очень вкусное и ароматное абрикосовое варенье, подаваемое к вечернему чаю. На одном из таких вечерних чаепитий нам объявили, что завтра ранним утром предстоит встреча с нашим кораблем и пересадка.

Всю ночь мы с Иваном Харлановым практически не спали. Один из иллюминаторов каюты был отдраен, море упокоилась и вот в ночной мгле мы услышали мощный своеобразный свист газовых турбин нашего «Огневого». Ни с чем не сравнимый звук нареченного нашими западными отнюдь не друзьями «поющего фрегата»! Для меня это были волнительные минуты! Когда мы учились в училище, эти корабли, эти стремительные красавцы, только начали поступать в наш Военно-Морской флот. Мы после четвертого курса провели стодневную летнюю практику на таком корабле – гвардейском БПК «Сообразительный» Черноморского флота с походом на Кубу и в Республику Гвинея и были буквально влюблены в эти корабли. Многие из нас мечтали после училища служить именно на таком корабле. И теперь моя мечта сбывается! Вот он, с едва заметным силуэтом в предутренней темноте с высокими надстройками, стройными мачтами, широкими дымовыми трубами, сверкающий своими ходовыми огнями!

Подошел рабочий баркас, которым командовал бородатый моряк с мужественным моложавым лицом, показавшимся мне знакомым по училищу. После нашего знакомства оказавшийся командиром зенитной ракетной батареи № 1 Геннадием Ясницким. Несколько минут перехода баркаса по довольно крупной зыби и вот мы у борта корабля. Сначала с помощью шкерта на палубе оказался мой лейтенантский чемодан, между прочим, «живой» до сих пор, именуемый в народе в шутку «мечтой оккупанта» за свою большую вместительность, а следом и я по штормтрапу в страховочной петле, называемой по-морскому огоном, вскарабкался следом за ним. Так в районе Фарерских островов Северной Атлантики весьма необычно началась моя корабельная служба.

Прием дел от моего предшественника, прикомандированного к кораблю до его замены в море, как оказалось, мной, и вступление в должность заняли по времени часа четыре. Т. е. ровно столько, сколько времени понадобилось для приемки от танкера топлива и пресной воды, что никоим образом не соответствовало временным нормативам и положениям действующих документов при сдаче и приеме дел. А что, в Армии и на Флоте они всегда и везде выполнялись? И вот здесь хочу сделать маленькое, но весьма важное отступление. В «шапке» приказа командира корабля о моем вступлении в должность то ли по простоте душевной корабельного писаря, то ли по недогляду, а может быть и незнанию моих старших начальников, было указано место его подписания – Атлантический океан, что впоследствии сыграло со мной злую шутку. Забегая вперед описываемых событий, скажу, что корабль по окончанию боевой службы отправился не к месту своего постоянного базирования в Североморск, а в Ленинград на модернизацию в судостроительном заводе им. А.А.Жданова. Где нам финансовые органы Ленинградской ВМБ выплатили все положенное денежное довольствие за все время боевой службы. И тут оказалось, что мне выплатили ровно столько, как если бы я служил не на северном, а на черноморском или балтийском корабле, т. е. ровно в полтора раза меньше, чем мои сослуживцы. И основанием послужило именно указанное в «шапке» приказа место вступления в должность – Атлантический океан, который никоим образом, согласно соответствующему нормативному документу не отнесен к районам Крайнего Севера. Обманули меня тогда ленинградские финансисты! Самым бессовестным образом обманули. Через 18 лет, когда я был в куда более высоком воинском звании и занимаемой должности, при случае за «рюмкой чая» я поведал эту историю знакомому финансисту. И от него узнал, что выплату денежного довольствия мне должны были произвести не по месту нахождения корабля в момент вступления меня в должность, а по месту, определяемой директивой Генерального штаба ВС его