И пришел Солнцеликий - Алекс Войтенко

Сейчас Великий Кондор, казался мертвым, или возможно спящим, ведь боги бессмертны, значит, Кондор просто погрузился в долгую спячку, и поэтому не подает признаков жизни. Именно эти рассуждения и придали девушке смелости. Подойдя вплотную к корпусу самолета, она опустилась на колени, приложила к горячему, а значит действительно живому телу Кондора обе своих ладони и зашептала слова уважения и утешения из заученного еще в детстве «Свода божественной мудрости». Затем поднялась на ноги, сделала три шага назад, как и было указано в «Своде» и трижды отвесила поклон касаясь кончиками своих пальцев земли. И стоило ей только выпрямиться после последнего поклона и взглянуть на Священную птицу, как наверху, она заметила Солнцеликого.

Самым же удивительным оказалось то, что на этот раз Солнцеликий, предстал перед ней в образе, никогда не виданного прежде золотого кота. Да Кот, был не слишком большим по размеру, но судя по его окрасу, это был именно Солнцеликий, или кто-то из его рода. В его кошачьем лице угадывались все черты лица недавно увиденного мужчины. Тот же золотистый окрас волос, блистающий на солнце, та же довольная, сытая улыбка, все знающего и понимающего божества. И даже небрежное помахивание хвостом, говорило о том, что перед нею находился, все тот же Солнцеликий, решивший на этот раз предстать перед девушкой в другом облике.

Кот греющийся на солнце, встал на лапы, картинно выгнул спину, затем припав на передние лапы потянулся, отчего его шерсть буквально заиграла в солнечных лучах, а затем, подойдя к краю корпуса самолета, вдруг неожиданно для Ацальпиоками, спрыгнул в ее сторону, причем так метко, что девушка едва успела протянуть руки и поймать его на лету. Правда стоило кошке оказаться в ее руках, девушка тут же поняла свою оплошность. Это был не Солнцеликий. Более того, эта была кошка похоже так же пришедшая сюда из божественной обители. Мало того, что ее шерсть блестела на солнце, прямо указывая на происхождение, так еще она оказалась на сносях, и должна была вот-вот окотиться. Уж это-то оказалось, понятным с первого взгляда.

В этот момент откуда-то сбоку раздался небольшой шум и в теле Священной птицы, неожиданно открылся широкий проем, и которого вышел настоящий Солнцеликий, появление которого было для Ацальпиоками полной неожиданностью, из-за чего, девушка замерла, даже боясь пошевелиться. С одной стороны, ей очень захотелось превратиться в маленькую мышку и спрятаться где-то в ворохе прелых листьев. С другой, появление мужчины, заставило забиться ее маленькое сердечко так быстро, что она готова была на все, только бы эти мгновения длились вечно. К тому же у нее на руках, находилась солнечная кошка, и она просто не могла, отпустить ее, так как та, похоже нашла себе новую хозяйку, и протянув передние лапки, обнимала девушку за шею. Подобные ласки были до того неожиданны и приятны, что девочка просто не знала что ей делать.

Рамазон, вышедший неожиданно из корпуса самолета, тоже был поражен до глубины души. Машка — кошка принадлежащая пилоту, ни под каким видом не давалась ему в руки, хотя всегда, как будто так и надо, принимала угощение, и вообще не отходила от самолета, дальше нескольких шагов. И вдруг, стоило у самолета, появиться девочке, сразу же оказалась у нее на руках, да еще и ластится к ней. Между тем, Рамазону стало понятно, что это та самая девушка, увиденная им несколько дней назад. И хотя он и раньше общался с противоположным полом, вспомнить например ту же Людочку, но сейчас замер, боясь вымолвить слово и напугать гостью. Наконец решившись, Рамазон сделал еще пару шагов вперед и прикоснувшись рукой к собственной груди произнес.

— Рамазон. — Он назвал только свое имя, справедливо полагая, что если добавит к нему, еще какие-то звуки или слова, то наверняка, девушка подумает, что все они относятся к его имени, и постарается называть его именно так.

Девушка вначале не поняла и вопросительно подняла на него свои глаза. Наш герой повторил свое имя, слегка хлопнув себя ладонью по груди, а затем показал рукой на незнакомку, и на мгновение замер, не зная, как сформулировать свой вопрос. И уже хотел было повторить свой жест или нарисовать в воздухе вопросительный знак, как девушка, слегка потупив свой взгляд негромко произнесла.

— Ацальпиоками…

…Рамазон, и сам не понял, как это произошло, но уже спустя от силы неделю, девушка хозяйничала в его пещере, как у себя дома. Объясняться, пока правда приходилось больше жестами, но так или иначе, они в какой-то степени понимали друг друга, а большего было и не нужно. Как-то сам собой, чуть в стороне от пещеры, вырос каменный сарайчик, причем, когда Рамазон взялся за его воздвижение, со всем пылом своей широкой узбекской души, оказалось, что такой большой сарай, никому не нужен, а нужен совсем крохотный чтобы в нем уместилось всего четыре, нет пять козочек, и следовательно вот отсюда и до сюда будет вполне достаточно. А все что сверху от лукавого.

Стоило только у возведенного сарая появиться крыше, прикрытой теми самыми листьями, которые Рамазон использовал для плетения циновок, как в нем тут же, завелись, наверное от сырости, те самые четыре козочки и один молодой козленок, который, тем не менее, исправно исполнял свои обязанности самца. На что Рамазону тут же указали без тени смущения, добавив при этом, что пора бы и ему перестать отлынивать от этого дела, и показать девушке свою мужскую силу. А то, получается, как-то неудобно. Вроде и живет девушка с мужчиной, а тот отлынивает от своих прямых обязанностей.

Честно говоря, Рамазону и самому очень хотелось этого, но если Ацальпиоками, довольно быстро освоилась в хозяйстве Рамазона, то он все еще несколько стеснялся ее присутствия. Точнее сказать не стеснялся, а боялся, что близость с девушкой, оттолкнет ее от него, а ему очень не хотелось терять ее доверие. Но Ацальпиоками, была решительна в своих начинаниях, и прекрасно понимала, что если она не сможет уговорить Солнцеликого, взойти с нею на ложе, то уже очень скоро за оградой его жилища появится толпа местных девушек, женщин, и возможно даже старух, с точно такими же предложениями. И однажды, Рамазон все-таки уступит многочисленным призывам. И хорошо если это произойдет, после того, как она родит ему сына. Но сейчас это было совершенног неприемлемо. И тогда она окажется далеко не первой, что больно