Доктор Дулиттл и его звери. Книга третья - Хью Джон Лофтинг

По утрам корольки просыпались, сонно потягивались и говорили:

— А не пора ли нам порепетировать, что-то я проголодался.

Иногда птицы, собравшись вместе, начинали чирикать и сплетничать и поднимали такой шум, что работа шла из рук вон плохо. Тогда доктору приходилось рассаживать всех по разным углам и репетировать с каждым в отдельности. Но дело все-таки шло на лад, птицы из кожи вон лезли, чтобы угодить доктору, и скоро уже знали свои роли назубок.

Поначалу Джон Дулиттл хотел сшить театральные костюмы всем актерам. Но нарядить маленьких птиц в человеческие одежды очень трудно, поэтому он велел Теодоре сшить костюмы только для фламинго и пеликанов.

Пеликаны изображали моряков, а фламинго — дам, плывущих на корабле. Пеликанам сшили матросские курточки, а на головы надели береты, фламинго разгуливали по сцене в розовых кисейных платьицах и держали в крыльях зонтики. Да-да, самые настоящие зонтики, только маленькие. Их заказали в мастерской, которая снабжала зонтиками все высшее общество Лондона.

Госпожа Магг старалась вовсю. Она была хорошая рукодельница, а иголкой с ниткой орудовала не хуже, чем иные — ложкой, и костюмы получились на славу.

Горлопан продолжал репетировать с пеликанами. Теперь их следовало научить морской походке — вразвалку. С дамами-фламинго хлопот было меньше, они и так вышагивали гордо и изящно.

Как-то вечером доктор Дулиттл собрал артистов и спросил:

— Послушайте, у нас уже почти все готово, но до сих пор нет оркестра. Я знаю, что вы, птицы, можете петь и без музыки, но у людей свои привычки. Какие инструменты мы отберем в свой оркестр?

— Я еще не думала, что мы возьмем в оркестр, — ответила Пипинелла, — но твердо знаю, уж никак не скрипку и флейту. Сами по себе, может быть, они звучат и неплохо, но для птичьих песен не годятся. Нам нужен однообразный ровный звук, чтобы на его фоне переливались наши голоса.

— А не подойдет ли вам рояль? — спросила белая мышь. Она когда-то вместе со всем своим семейством жила в рояле и поэтому считала себя большим знатоком музыки. — Я прекрасно разбираюсь в этом инструменте. Лучше всех — рояли старой немецкой работы, например, рояли Штейнмеца. Но и английские рояли Уилкинсона тоже неплохи. У них молоточки обтянуты толстой мягкой кожей, которая годится для гнезда…

Белая мышь еще долго рассуждала бы о преимуществах одних роялей перед другими, но Джон Дулиттл остановил ее.

— Погоди, — сказал он ей, — мы же говорим не о роялях под жилье, а о роялях для музыки!

— Для музыки? — ужаснулась белая мышь, — Нет, для музыки рояли не годятся. Еще в те времена, когда вы, господин доктор, лечили людей, один из ваших пациентов заиграл на рояле, в котором жила вся моя семья. Боже! Что это было! Мои малютки чуть не оглохли.

— Мне очень нравится, как тихо и мерно стучит швейная машинка госпожи Магг, — сказала Пипинелла. — Под такие звуки очень приятно петь.

— Вот и хорошо, — обрадовался Джон Дулиттл, — один инструмент мы нашли. Что еще?

— Нам еще понадобится, — продолжала канарейка, — ремень для правки бритв. Он будет сопровождать дуэт во втором акте, там, где я пою с моей подругой в парикмахерской на пароходе.

— Вот у нас уже два инструмента, — сказал доктор. — На швейной машинке сыграет сама госпожа Магг, а бритву о ремень будет точить один из братьев Пинто.

— Было бы также неплохо найти несколько колокольчиков, чтобы они позвякивали в начале второго акта. Там я пою песню о почтовой карете, и вот она подъезжает. Сначала бубенчики звенят тихо, словно издалека, потом все громче и громче.

— Что же, — проговорил доктор, — колокольчики мы найдем и посадим за них мальчишку.

— Мальчишку? — вскрикнула Пипинелла. — Ни в коем случае! Эти сорванцы ради шалости могут испортить нам все представление. Лучше попросить клоуна Хоупа.

— Так и быть, попросим господина Хоупа, — согласился Джон Дулиттл. — А как у нас обстоят дела с «Любовной песней зябликов»? Какой инструмент будет сопровождать ее?

— Никакой, — ответил зяблик, играющий роль возлюбленного Пипинеллы. — Эта песня настолько нежная и тихая, что любые другие звуки заглушат ее. Я даже боюсь, что публика в зале будет переговариваться, и тогда песня не будет слышна.

— Не тревожься, — успокоил зяблика доктор, — в программке я попрошу публику вести себя как можно тише.

— А еще, господин доктор, — добавила Пипинелла, — нам понадобится садовая лейка с водой. Когда из нее льется вода, это похоже на журчание ручья. А там, где мой любимый улетает за море и оставляет меня одну, вода должна литься капля за каплей, словно идет дождь.

— Замечательно, — сказал Джон Дулиттл, — теперь оркестр у нас готов. Правда, такого оркестра еще не бывало, и я боюсь, что публика не поймет нашу музыку. Но отступать уже поздно.

Глава 6

ПИПИНЕЛЛА ИСЧЕЗЛА!

Подготовка к представлению шла полным ходом. И вдруг, когда до назначенного срока оставалось всего три дня, на доктора и его артистов неприятности посыпались одна за другой.

Сначала заболел один дрозд. Он кашлял, чихал, у него болело горло. Даже знаменитая микстура доктора Дулиттла не помогала. Потом заболели и другие дрозды. Как ни старался Джон Дулиттл, вылечить их не удавалось, дрозды не могли петь, а только беспомощно сипели. Болезнь распространялась как пожар в лесу в засушливое лето.

Джон Дулиттл боялся, что от дроздов заразятся и другие птицы и тогда представление сорвется. Он пришел к больным и сказал им:

— Друзья, я не смогу вас вылечить. Никакие микстуры и порошки вам не помогут, дело в том, что причина вашей болезни — грязный лондонский воздух. Вам надо вернуться в поля и леса, и там вы быстро выздоровеете.

Дроздам было жаль бросать доктора, но что им оставалось делать?

Стая дроздов улетела, а Джон Дулиттл принялся ломать голову над тем, кем заменить хор дроздов в опере. Выручил Горлопан.

— Господин доктор, — предложил он, — а почему бы вам не ввести в вашу оперу хор воробьев? Да, мы не такие нарядные, но выступим на сцене ничуть не хуже.

— А что, — согласился доктор, — это мысль. Только это будет комический хор.

Пришлось на ходу