Япония. Жемчужины истории и культуры - Лесли Доунер

Если самураи проповедовали умеренность и бережливость, то купцы обожали все шикарное, модное и любили с беспечной удалью бросать деньги на ветер. В веселых кварталах они могли свободно делать то, что душа пожелает. У них имелась своя мораль, своя иерархическая система ценностей, в которой превыше всего ставились богатство и элегантность. Веселые кварталы были для таких людей сказочной страной, где можно говорить и делать все, что заблагорассудится, а на следующий день начать жизнь с чистого листа. Там для них воплощалась мечта о любовной страсти, не скованной никакими ограничениями.

Эту альтернативную реальность назвали «текучим миром» – укиё. Термин заимствован из буддизма и означает непостоянство всех вещей – роскошных комнат, великолепных кимоно, музыки, танцев, шуток, теплого, сердечного общения. Как и любые другие вещи в жизни горожанина, как и фантастическое богатство молодого Ёдоя, все это могло исчезнуть по прихоти сёгуна. Волшебное очарование явлений заключалось как раз в их эфемерности.

В момент расцвета Ёсивары там проживали 3000 проституток и куртизанок, бесчисленные владельцы борделей, огромный штат прислуги, состоящий из поваров, служанок, носильщиков, шутов и многих других. Большинство женщин их обедневшие семьи продавали в «веселые кварталы» еще маленькими девочками. Там помимо всего прочего их обучали пению, танцам и искусству поддерживать беседу. Проститутка имела огромные долги перед публичным домом, которые было просто нереально выплатить, а следовательно, она не могла покинуть заведение. Первой составляющей такого долга являлась сумма, за которую девочку когда-то купили у родителей. Жизнь большинства из этих женщин была тяжелой, многие из них умирали в юности. Но наиболее успешные становились знаменитостями и наживали немало денег. Иногда случалось, что какой-нибудь обеспеченный мужчина выплачивал за женщину долги, а потом содержал ее на протяжении всей жизни.

В злачных кварталах любили бывать не только торговцы. Желая насладиться искрометным весельем, туда тайком проникали состоятельные самураи, даймё, сёгун и даже сам император. Приближенные одного императора как-то заметили, что он напевает себе под нос крайне неподобающие песенки, популярные в «районе красных фонарей». Совсем не их все ожидали услышать из уст августейшей особы!

Чтобы представить себе этот «текучий мир», нам не придется чрезмерно напрягать собственную фантазию, потому что он уже описан в романах, изображен на гравюрах, перенесен как живая реальность на сцены Кабуки и кукольного театра бунраку. Мимолетным и недолговечным оказался только он сам, но не искусство, им порожденное.

Бурный расцвет культуры

Великим летописцем «текучего мира» был Ихара Сайкаку. Листая страницы его книг, мы переносимся на многолюдные улицы эпохи Эдо, встречаем куртизанок и актеров, щеголей и распутников, прижимистых лавочников и их неверных жен, приказчиков, которые перемывают косточки клиентам, до неприличия богатых купцов и их испорченных сыновей и дочек.

Первый роман Сайкаку, «Любовные похождения одинокого мужчины», положил начало новому жанру укиё-дзоси – «книгам о текучем мире». Это легкая, занимательная история о необузданном Ёносукэ, через объятия которого проходят 3742 женщины и изрядное количество мужчин. Увлекательное повествование приправлено изрядной толикой сатиры и юмора.

Книги Сайкаку стали бестселлерами. Это оказалось возможным благодаря высокому уровню грамотности среди самураев и даже среди горожан и крестьян, которые учились в храмовых школах. Его сочинения печатались с деревянных блоков, что позволяло выпускать гигантские тиражи при ничтожных затратах.

Исикава Моронобу (1618–1684) работал в основном в черно-белой гамме. На его гравюрах изображается, как вальяжные куртизанки в узорчатых кимоно обнимаются с клиентами, занимаясь любовью

Хисикава Моронобу. / Met Museum

Художнику Исикаве Моронобу, который был современником Сайкаку, пришла в голову блестящая идея: изображения можно не только рисовать, но и печатать с помощью деревянных досок! Так возникла особая форма искусства – укиё-э, «картины текучего мира». Особой популярностью пользовались иллюстрированные каталоги проституток из квартала Ёсивара, созданные Моронобу, где наглядно изображалась специализация каждой женщины.

Многоцветные ксилографии никиси-э, которые еще называли «парчовыми картинками», появились в середине XVIII века. Судзуки Харунобу, изобретатель этой техники, изображал грациозных, меланхоличных красавиц. Он также создавал эротические версии гравюр – сюнга, или «весенние картинки». Тосюсай Сяраку публиковал гравюры с портретами актеров театра Кабуки. Его работы отличает смелая, энергичная линия. А Китагава Утамаро прославился портретами томных, пленительных куртизанок.

Шли годы, и люди начали больше интересоваться путешествиями, а не знаменитостями. В XIX веке японские художники стали создавать серии пейзажей. Так, Кацусика Хокусай выпускает гравюры «36 видов горы Фудзи», Андо Хиросигэ – «35 станций Токайдо». Среди художников были и женщины, в частности дочь Хокусая – Кацусика Ои.

Гравюры с изображением куртизанок играли ту же роль, что и постеры в стиле пин-ап. Эти картинки вешали на стену, они стоили не дороже, чем миска лапши, раскупались в огромных количествах и были доступны даже для людей, которые и мечтать не могли о том, чтобы когда-нибудь реально попасть в квартал удовольствий.

Театр был намного более демократичным развлечением. Все и вся обсуждали личную жизнь артистов, последние спектакли, нововведения в постановке и декорациях. Спектакли посещали даже дамы, состоящие при дворе сёгуна, пока в 1714 году одна из них не закрутила роман с актером. Любовников отправили в ссылку, театр, где случился скандал, закрыли, а посещать представления женщинам запретили – по крайней мере, на бумаге.

Если стиль театра Но предполагал сдержанность и недосказанность, то в Кабуки спектакли были шумными, помпезными, со множеством спецэффектов, с роскошными декорациями. На сцене имелись вращающиеся платформы, через зрительный зал проходили специальные мостики – остановившись на них, герой или злодей мог замереть, приняв эффектную позу. Исикава Дандзюро I вводил аудиторию в транс, исполняя роли «геройских героев» и «злодейских злодеев». А оннагата – актеры-мужчины, играющие женщин, – изображали жеманных, кокетливых куртизанок. Они становились законодателями мод и предметом подражания для горожанок. Актеры изменяли текст, украшали его на свой вкус, подгоняли под обстоятельства и позволяли себе длинные импровизации.

Драматургу Тикамацу Мондзаэмону однажды надоело, что актеры позволяют себе вольно обращаться с текстом его пьес, и он стал писать для бунраку – кукольного театра. Если в Кабуки все было рассчитано на внешний эффект, то куклы, которыми управляли люди в черной одежде, выражали самые глубокие и проникновенные чувства.

В 1703 году некий бедный приказчик и молодая проститутка влюбились друг в друга. Поскольку их чувство было обречено, они совершили совместное самоубийство. Через месяц на сцене театра бунраку была поставлена пьеса Тикамацу под названием «Двойное самоубийство в Сонэдзаки». Несмотря на то что пьеса была написана очень быстро, она оказалась блистательно совершенной и глубоко трогала душу. Зрители узнавали самих себя в персонажах, происходящих из городского простонародья, и