Странствия клетчатых - Елена Владимировна Крыжановская

имена у всех на слуху. Были и другие, есть до сих пор… но уже не тот масштаб, когда лицо, имя и маска — всё сливается в нарицательный образ. Элленкен — Клетчатый, его невеста, Пакколь — Великий шут, великий колокол, чей символ — круглые бубенцы, и его «крестница» принцесса… их все знают, даже те, кто не любит театр.

Среди игрисков была и Девчонка-на-Колесе, которая всегда появлялась неизвестно откуда и пропадала внезапно, впрочем, как они все. Она пела, танцевала, ходила по канату, но когда катилась на своём колесе и останавливалась на самом краю обрыва или ямы, балансировала с ним на канате или проезжала большой костёр, в общем, там, где упасть — опасно, в такие моменты её осеняли видения, и она говорила пророчества, которые всегда сбывались. У нее не было другого имени, её всегда узнавали по колесу с сияющим золотом ободом. Так её на древнем и прозвали, Форталеа — Та, что катится на колесе. А сейчас все её знают, как Фортуну, вестницу удачи.

— Я так понял, это современная трактовка? Раньше пророчества Форталеи не все считали удачными?

— Дело не словах, а в делах. Её хотели убить — не выпустить из костра, когда она предсказала что-то не то, чего люди не хотели слышать. Но не смогли. Никто не знает, как она проехала сквозь круг, но факт — она укатилась, а пророчество сбылось. Наверное, всех игрисков хоть раз показательно пытались убить или покарать за длинный язык, но они чудом спасались. Ее спасение стало символом удачи.

— Но Пакколь не спасся.

— В тот раз он сам захотел уйти, потому что ушла его эпоха. А мы — их наследники, по сей день раздражаем многих своим длинным языком. Очень по себе чувствую…

— Я как-то из игрисок слышал только про Коломбину, — признался Новит. — Она тоже реальная героиня?

— Белая голубка? Конечно. Именно из-за нее люди стали учить почтовых голубей носить письма, и освоили для почты солнечную связь. Она была вестницей, приносила новости, чаще хорошие, давала утешение ждущим. На сцене их обычно изображают парочкой: Арлекина и клетчатую служанку, как мы со Смеей. Но Коломбина была актрисой и странствовала, а Невеста Клетчатого — совсем другой человек. Она никогда не выступала на сцене, они с Элленкеном именно что из разных миров, потому никто и не знает её имя. Но в сознании людей они слились с Коломбиной, его сестрой по сцене. Многие помнят только одну известную женскую маску, как ты, — усмехнулся Жердин.

— И когда вы увидели колесо от телеги, то сразу подумали, что с ним можно сделать номер? Все вспомнили Девчонку-на-Колесе, не только Смея?

— Конечно.

— Ясно, — новенький отвел глаза. Что бы Жердин ни говорил насчет «боевого крещения», он ещё далеко не один из них. Он думает ещё не как «клетчатый». Наверное, это придет со временем, нужно много узнать, многое пережить…

— Ещё не больше двух часов и мы на месте, — предупредил Старик. — Крошка отдохнёт и тогда…

— Как увидим выход из леса, мы с тобой сразу наденем костюмы, — предупредил Жердин Смею. — Я — на крыше, ты — впереди, рядом с Папашей.

— Только ты не стой в полный рост, сиди на краю. Мало ли, какая там сельская дорога, — беспокоилась Веричи. Жердин обещал быть осторожным.

Глава 20

Новит плохо помнил своё первое представление. Помнил, как въезжали в селение. Проехали его насквозь, зазывая народ на «весёлое представление лучшего в мире театра Папаши Баро». Остановились на ровном лугу, возле водяной мельницы, не доезжая до спуска к реке. Когда фургон остановился, вокруг уже собралось два десятка местных жителей. Из селения ещё бежали новые зрители.

Смея начала петь, как они рады видеть всех, но мячик в толпу не бросала, сама играла на гитаре. Жердин жонглировал красными кольцами, дожидаясь, пока все актеры приготовятся к представлению, а опоздавшие зрители подтянутся. Потом сыграли «Свадьбу Старика», благодаря которой люди сразу знакомились почти со всеми артистами, кроме Новита. Веда тоже появилась, предсказав отчаявшимся влюбленным, что они ещё могут поймать своё счастье, если хватит духу.

На этот раз герои комедии общались не стихами, а попросту, как раньше говорили только слуги. Ирония над своими преувеличенными страстями тоже пропала.

Комедия имела успех. Зрители смеялись, хлопали, показывали пальцем, шумно переговаривались, обсуждая, кто прав: влюбленные? Или доченьке следовало исполнить волю отца? А Старик — чем он думал, сватаясь к такой молоденькой? А слуги — какие шельмы! Народ проникся историей и уже заранее хлопал, когда Крас вынес на плече Веричи в лазурном трико и воздушной юбке. «Качели» показали не полностью, только первую часть, и только с Веричи. Крас качал ее на руках. Другие возможности приберегли для завтрашнего представления.

Новит так волновался, дожидаясь своего выхода с дубинкой, что все сценки пролетали для него слишком быстро. Что еще представляли? Он не мог бы сказать точно. Сумерки сгущались. По углам на переднем краю воображаемой сцены поставили в траве два небьющихся прожектора, купленных в удачный год и незаменимых в ночных представлениях.

Круглые стеклянные линзы, преломляющие свет, как внутренности бриллиантов, затянутые железной сеткой с одной стороны, и с винтовыми вертушками для создания давления газа, направили свои лучи на сцену. Папаша настроил их, закрутив так, чтобы горели ярко, но не режущим белым светом, помягче. Под светом этих прожекторов герцог Красильон отправился, наконец, на прогулку в трущобы.

Драка вельможи против шайки грабителей впечатлила мирных селян. Новит вовремя сделал свой трюк, и точный взмах дубинки поверг надменного хвастуна на траву. Строго по центру между прожекторами.

Пока зрители бурно хлопали, думая, что это самый финал, начался огненный танец. Прожектора ещё сильней приглушили, на сцену выбежала Веричи, снова в трико, но в другой юбке — огненной, как хвост птицы, разлетающейся отдельными клиньями. В руках артистки были зажженные факелы с шариками на концах рукояток. Она ловко вращала их в сцепленных пальцах, будто держала два огненных колеса. Деревянные шарики ходили в колечках неплотно сжатых кулачков, как шарниры точного механизма.

Жердин вращал длинную трость с огненными концами, балансировал факел на лбу, глотал огонь и выдыхал фонтан пламени, точно дракон. Потом взял два ажурных огненных крыла, точно большие веера из тонких стальных спиц с горящими концами. Играя этими крыльями-веерами вокруг Веричи, он превращал девушку и себя в сказочное существо, они сливались в одну огненную танцующую фигуру.

Потом Жердин просто жонглировал тремя факелами, Веричи крутила свои два, а Папаша, Новит и Смея собирали плату