Властелин Атласа - Колин Фалконер

— Сейчас зима. Ничего не произойдет до весны. А до тех пор сидите у огня и наслаждайтесь нашим гостеприимством. Вы не сможете сбежать, так что даже не думайте об этом. Благодарю вас, джентльмены.

Он хлопнул в ладоши. Вошли двое стражников, и он что-то сказал им на берберском диалекте, которого Гарри не понял.

— Теперь оставьте меня.

Джордж хотел было возразить, но Гарри положил руку ему на плечо и покачал головой. Спорить дальше было бессмысленно.

— Один совет, — сказал Амастан, когда они уходили. — Вам было бы мудро не доверять здесь никому. Запомните. Никому.

Они последовали за стражниками по лабиринтам коридоров к своим комнатам. Никто из них не проронил ни слова, пока они не вернулись в свои покои и не остались наконец одни.

— Этот человек — негодяй, — сказал Джордж.

— Не волнуйся, — ответил Гарри. — Мы получим наши деньги. — И он поднялся на зубчатую стену на их крыше, чтобы взирать на горы и размышлять.

Гарри не мог уснуть. В комнате было темно, но полоски яркой луны пробивались сквозь щели в деревянных ставнях и бросали на пол ломаные линии света. Он надел свою тяжелую шерстяную джеллабу и сапоги и, ступая бесшумно, поднялся на террасу на крыше. Луна была огромной, казалось, так близко, что можно протянуть руку и сорвать ее с неба.

Снега на горных вершинах мерцали во тьме, и ветер доносил запах льда и кедра. Птица пронеслась прямо над его головой, испугав его.

Просто сова.

Теперь холод пугал его. Он напоминал о смерти. Долго он его выносить не мог. Он вернулся внутрь. Вдоль коридоров мерцали масляные лампы; он думал, что легко найдет дорогу обратно в их комнату, но вскоре заблудился.

Он свернул в темный коридор и внезапно шагнул в пустоту. В кирпичной стене была прорублена дыра — незаконченный оконный проем до самого пола, без балкона — отвесный обрыв со скалы в долину внизу. Он ахнул, вцепившись кончиками пальцев в кирпичную кладку, на миг качнулся над бездной, прежде чем обрел равновесие. Он уставился вниз, во тьму, услышал шум речного потока далеко внизу.

На мгновение он стал душой, воспарившей над землей. Он вдыхал ледяной воздух, втягивал его глубоко в легкие, задерживал, смакуя как последний. Как он был сладок.

Он никогда не испытывал такого простора, такого дыхания, такого воздуха. Вот она, вечность, если я захочу стать ее частью. Тьма простиралась за горы, и даже дрожа от холода, он ощущал плеск песков пустынь на юге, огромную, зияющую громаду Африки, а где-то там, за ней, недосягаемое, катится и пенится черное море.

Он больше не был пленником — ни в этой касбе, ни в этой жизни.

«Нужно лишь шагнуть, и все закончится, — подумал он. — Ты больше не будешь неудачником, не будешь думать о Люси, где она и что делает, не будешь беспокоиться о своих кредиторах в Лондоне. Больше никакого холода, никаких лишений.

Ты можешь покончить со всем этим, если захочешь».

Он вынес руку и ногу в темноту, представив себе смерть в ее сумрачных одеждах, там, внизу, в бездне.

— Нет, — прошептал он ночи и, сказав это, ощутил чувство безвременья и восторга. — Еще не время.

Что-то ждало его в этой стране песка и льда, он чувствовал это всем своим существом. Он приехал сюда за легкими деньгами, но здесь было нечто иное, нечто гораздо более ценное, хотя он еще не знал, что это.

— Тебе придется подождать, — сказал он ожидающей тьме.

Его пальцы соскользнули с крошащегося кирпича, и он почувствовал, что падает.

«Вот видишь, — прошептал ему кто-то. — Не играй со мной, прими решение и будь в нем уверен, или я приму его за тебя». Рефлекс отбросил его назад, сердце бешено колотилось в груди, и он вцепился в другой выступ, оттащив себя от края.

Он вернулся внутрь и по мерцающим коридорам касбы побрел обратно в свои комнаты, навстречу новому дню жизни.

16.

Гарри скоро понял, что, когда Амастан говорил им, что они не смогут сбежать, это не было пустым хвастовством. Айт-Карим был одним из самых мрачных и уединенных мест, которые он когда-либо видел.

Сама крепость обладала своего рода увядшей, вечно безмолвной красотой. Десятилетия, а может, и столетия жестокого холода и испепеляющей жары терзали стены; засовы и петли на многочисленных треснувших и перекошенных дверях проржавели и издавали душераздирающий визг всякий раз, когда их открывали или закрывали. Это был лабиринт пустых дворов и темных узких комнат, большинство из которых пустовало. Узкие лестницы вели к резным кедровым галереям, которые вели в никуда. Плитка, которой были выложены полы и стены, должно быть, когда-то сверкала глазурью, но теперь была в пятнах и трещинах. Властелин Атласа не солгал. При всей своей власти он, очевидно, был на мели.

Шаг за стены — и ты попадал в самую враждебную среду, какую только можно себе представить. Несколько недель после ухода султана она являла собой видение из ада: стервятники и шакалы пировали на костях бесчисленных овец, зарезанных, чтобы накормить султана и его армию. Ни травинки, ни деревца, ни куста, ни даже мулиной тропы сквозь бесплодную белизну горного склона. Лишь несколько скальных выступов пробивались сквозь снег, да кое-где виднелись развалины стен и разбросанные пастушьи хижины, казавшиеся заброшенными.

Это было самое унылое орлиное гнездо, какое только мог вообразить Гарри. До весны здесь не пройдет ни один караван, сказал им Здан. А до тех пор они отрезаны от остального мира. Даже Марракеш, до которого летом было не более трех дней пути, казался таким же далеким, как луна.

Когда они спросили Здана, могут ли они осмотреть город, тот пожал плечами, кивнул и послал телохранителя проводить их из касбы в лабиринт узких улочек, ведущих в медину внизу.

Как только они вышли, со всех сторон сбежались люди. Некоторые застенчиво улыбались или делали жест, чтобы отогнать дурной глаз. Другие смотрели на них с нескрываемой враждебностью, словно на диких зверей, вырвавшихся на свободу.

Гарри уже выучил несколько слов на их языке, который они называли «тамазигхт». Он не был таким гортанным, как арабский, который Гарри выучил в Египте. «Аман» означало то же, что и «эль-ма» по-арабски — вода. «Асардун» — мул, а «асиф» — река. Многие берберы свободно говорили на обоих языках.

Он услышал, как двое мальчишек обсуждали