Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

Очарование момента разбилось вдребезги. «Гарри и все они», — мысленно повторил Теодор. Рональд, её брат, был вместе со шрамоголовым ублюдком, но вспомнила она про Гарри. Нахлынувшую ревность почувствовала и девушка, не иначе, ведь она задорно приподнялась на цыпочки и коснулась своими губами его губ.

— Ты чего, Тео? Не переживай. Мне нужен только ты. Но там мои друзья, понимаешь?

— Я уверен, — он постарался расслабиться, — что с ними всё хорошо. Иначе бы Тёмный лорд уже праздновал и ликовал.

Она ничего не ответила.

Помолчав, они пожелали друг другу счастливого Рождества и разошлись, думая каждый о своём. Теодор вернулся в башню префекта. Не в ванную старост, конечно же, там по его же расписанию должен был расслабляться — в одиночестве ли, или в чьей-то приятной компании — райвенкловский капитан Митчелл. Дверь была плотно заперта, прошлогодних ошибок Терри Фогарти он квиддичист не повторил, и Нотт спокойно уселся в «своем» кабинете, по наследству переходившим от префекта префекту.

«А ведь Тёмный лорд тоже был здесь, в этом кабинете», — подумал Теодор, озираясь. Памятную табличку о Томе Реддле Тео видел в зале наград, среди других памятных знаков его предшественников. Там же красовались имена Кингсли Шеклболта, Мунчестера Паддингтона, Джеймса Поттера, Пэта Симмонса, всех троих старших детей четы Уизли и уже было уготовлено место и для его имени.

Он провёл пальцами по корешкам книг на местной полке. «История Хогвартса», «Взлёт и падение Тёмных искусств», спящая (или мёртвая?) «Чудовищная книга о чудовищах», «Сказки барда Биддля», «Квиддич сквозь века» и даже пара учебников зельеварения. Книг было много больше, его взгляд выцеплял лишь некоторые. Когда-нибудь он тоже заведёт себе большую библиотеку с множеством книг. Взамен тех, что были проданы отцом.

Дойдя до письменного стола, верой и правдой служившего поколениям старших префектов, Тео опустился на стул и достал ворох писем из увеличенного мешка, который накануне ему вручила миссис Пинкертон.

Вредноскоп всё же свистел на некоторые из них, и Тео приходилось их сжигать. Иные же он откладывал, и перебрав все — под сотню! — начал вскрывать и читать, предварительно осветив себе стол лампой со свечой.

«…вы пишете абсолютную чушь…»

«…я совершенно, совершенно согласна! Мой отец…»

«…хотя в ваших выводах есть зерно истины…»

«…это че пу ха, почему вообще школьнику дают печататься…»

«…открыли мне глаза, мистер Нотт!..»

«…я люблю вас! Люблю ваш слог! Вы гений!..»

Проглядывая письмо за письмом, Теодор скучал. Кто-то спорил с ним, кто-то — давал непрошенные советы, иные восторгались и соглашались, а третьи банально и незатейливо предлагали ему себя просто из-за популярности его мнения.

Находились и интересные послания.

«Ваш взгляд на проблему трезв и не лишён попытки следовать правилам логики. Это редкость для чистокровных волшебников, и я это говорю как чистокровный волшебник. Проблема сквибов касалась наших семейств веками, их выжигали с семейных гобеленов и выгоняли в мир простецов, но никто, кроме горстки идиотов, не пытался осмыслить, что именно мы теряем вместе со сквибами».

Такие вычурные похвальбы Теодора радовали.

Были послания подписанные, были неподписанные, были на английском, а были на гэльском, или валлийском, или ирландском, Мерлин его разбери — Теодор не знал ни одного языка из этих трёх.

«Мистер Нотт! На рождественских каникулах надеюсь на встречу с вами. Прочитав ваши мысли, я думаю, что нам есть, что обсудить. Загляну к вашему будущему свёкру. К.Ш.»

Шеклболт даже не пытался соблюдать маскировку. Если Пинкертон действительно была сыщицей или хотя бы лояльной Лестрейнджам, Тео мог быть почти уверенным, что письмо от Кингсли — несомненно от Кингсли! — уже было прочитано и передано Пожирателю.

Наконец, среди последней дюжины он отыскал письмо близнецов Уизли. Неожиданно они писали совершенно не потому, что прочли какую-то там статью в каком-то там журнале для придурков, вовсе нет.

«Теодор! Мы с братом узнали, что ты не против вещания нашего чёрного глашатая. Спасибо! В январе будем рады тебя увидеть у нас, есть несколько идей на будущее. Шлём в подарок перуанский порошок мгновенной тьмы, сделай сюрприз старине Филчу. Счастливого Рождества! Ф. и Дж. Уизли»

Эти строки вызвали противоречивые эмоции у Тео. Ему стало очевидно, что порошок изъяла смотрительница, а упоминание её предшественника тронуло душу. Старый сквиб наверняка нашёл своё последние пристанище где-то на кладбище Хогсмида, Теодор в этом почти не сомневался, но как же далёк и беззаботен был мир близнецов Уизли, которые вещали в своё радио о всякой чуши, уверенные, что в замке всё как-то по-старому и старый Филч всё так же гоняет по коридорам неприятных ему подростков-мажат.

Теодор скомкал письмо и заставил его вспыхнуть от невербального пламени прямо в кулаке, отвернувшись к окну. Шёл мелкий снег. Вдалеке над лесом кружили какие-то чёрные фигуры, не то дементоры, не то клубы дыма.

Он поймал себя на мысли, что отчего-то это Рождество не кажется ему счастливым. Прямо как в худшие годы детства.

Возможно, он вновь повзрослел.

Глава 133

Тео переживал, что, раз Джинни несовершеннолетняя — семнадцать лет ей должно было исполниться лишь в будущем августе — то с тем, чтобы выбраться из замка, у неё могли бы быть проблемы. Переживал он напрасно: «Я вообще-то сестра Чарли, Фреда и Джорджа», — еихдно напомнила рыжеволосая колдунья в ответ на его опасения и была такова. Сам Теодор получил у декана официальное разрешение отлучиться на следующие несколько каникулярных дней — это дозволялось семикурсникам, хотя ранее такого за старшими волшебниками Тео не замечал. И, впрочем-то, не следил за ними. Джинни же предстояло решать проблему с тем, что её могло не оказаться несколько ночей в Хогвартсе, но она казалась совершенно безмятежной в этом вопросе.

Конечно, Нотт мог попросить Дерри, чтобы тот перенёс Джинни в спальню девочек в Хогвартсе во мановение ока, тем более что даже директора тот уже так переносил, но это было черевато последствиями. Дисциплинарного характера.

Пожелав миссис Пинкертон счастливого рождества, Тео прошагал по слегка припорошённой снегом дороге до Хогвартса и зашёл в «Сладкое королевство». Магазинчик работал, несмотря на снижение ассортимента, и всё равно пользовался спросом. По тому, что видел Нотт, один только Крэбб оставлял там десяток-другой сиклей каждые выходные, а лакомства любил не он один.

Сонная старушка-продавщица, родственница владельца, встрепенулась было, когда он вошёл, но невербальный «Конфундус» убедил её вернуться к своему чтиву, чем бы эта книга не была. Стараясь не оставлять лишних следов, Нотт спустился вниз, в