Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона - Владимир Виленович Шигин

младший по званию, Броневский доложился, кто он и что в здешних водах делают российские корабли. Затем вежливо поинтересовался, не собираются ли австрийцы поддержать Сенявина во взятии Новой Рагузы.

– Об этом не может быть и речи! – замахал сразу пухлыми ладошками толстый Беллегард. – Мы, конечно, еще ваши союзники, но мы теперь и друзья французского императора!

– Но разве такое бывает? – невольно вырвалось у русского лейтенанта.

– На войне и в политике бывает всякое, молодой человек! – покосился на Броневского фельдмаршал-генерал, явно раздосадованный этакой неучтивостью.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что австрийцы направляются в Катторо, чтобы… принять город и область от русских и тут же… передать их французам!

– Есть ли у вас ко мне бумага от вашего адмирала? – поинтересовался Беллегард.

– Таковой бумаги у меня нет! – ответил лейтенант.

Спустя полчаса Володя уже докладывал командиру об итогах визита.

– Явно замышляется что-то нечистое! – подвел он итог докладу.

– Да, уж! – почесал затылок Развозов. – Эко лихо придумали: по-дружески забрать у нас, чтобы потом по-дружески отдать нашим врагам! Воистину, упаси нас, Господи, от таких друзей, а с врагами мы и сами справимся!

– Каковы австрийские силы?

– Сухопутные в три тысячи, а кроме этого в порте Розе стоит караван транспортов при двух вооруженных бригах!

– Конвой мы к Катторо не пропустим! – решил Развозов. – Вези ответ!

Выслушав решение российского капитан-лейтенанта, австрийский фельдмаршал-генерал пришел в ярость.

– Да кто вы такие! – кричал он так, что, казалось, от натуги у него лопнут на горле жилы. – Я буду жаловаться вашему императору, и он вас в порошок сотрет!

– Дело в том, что российская армия ведет осаду Новой Рагузы и все порты республики блокированы! Мы просто не имеем права вас пропустить, до решения Петербурга!

Мичману с фельдмаршалом, пусть даже австрийским, пререкаться не пристало, а потому Броневский был предельно корректен. Зато фельдмаршал мог себя в эмоциях и не сдерживать. А потому с отъезжающим на судно мичманом граф Беллегард демонстративно не попрощался. Дружба с французами была для него сейчас куда важнее дружбы с русскими.

* * *

Тем временем Сенявин уже взял в кольцо Рагузу. Со стороны моря город блокировал флот. Начались ежедневные обстрелы. Буквально через несколько дней в городе стала кончаться пресная вода, это перерезали трубопроводы вездесущие черногорцы. Почти одновременно у французов стали кончаться припасы.

– Что будем делать? – вопросили его офицеры.

– Что и всегда – реквизировать! – бодро ответил им генерал.

И началось! Прикладами вышибали двери, ножнами палашей лупили строптивых. Подвалы обывателей были опустошены в несколько часов. Армия наелась, зато горожане были обречены на голодную смерть. Спустя время пришла очередь и «отцов города». Этих лупцевали с особым рвением:

– Говори, каналья, где сокровища прячешь?

Кинулись господа сенаторы в ноги к Лористону, спаси, мол, родимый, убереги, мы ж тебе ворота открывали и ключи золотые на подушке бархатной подносили, все честь по чести!

Лористон недоуменно пожал плечами:

– На войне, как на войне! Что поделать, надо терпеть!

Едва ж «отцы города» покинули его, генерал кликнул адъютанта:

– А ну-ка, Пьер, пройдись по сенатским погребам еще разок. Вижу по глазам, что еще немало добра припрятали!

Теперь уже даже высокомерные нобили кусали себе локти, почему они не предпочли в свое время Сенявина Лористону. По городу поползли слухи, что Сенявин уже решил взять город штурмом, а затем отдать его на разграбление неукротимым черногорцам. Нобили стали намекать Лористону, что хорошо ему было бы и сдать город. Французский генерал в ответ промолчал, а затем подробно рассказал советчикам об устройстве гильотины и пообещал соорудить таковую на центральной площади.

Из исторической хроники: «Рагузинцы не могли похвастать пребыванием у них французов. Лишившись торговли, они не имели чем себя держать, быв принуждены платить беспрестанные контрибуции и, раздевая себя, одевать нагих пришельцев. Они испили всю чашу горести. Большая часть судов их, находившихся в портах, России и Англии подвластных, были задержаны, другие достались в руки их крейсерам. Бокезские корсеры обогатились на счет тех, кои искали их разорения. С другой стороны французы брали все, что только им оставалось. Научась таким печальным опытом, многие из капиталистов бежали из Отечества и только у неприятелей своих нашли покой и покровительство».

В эти дни получила внезапное продолжение история пленения французского солдата егерем Ефимовым. Дело в том, что пленного солдата отправили ни линейный корабль «Святой Петр». Туда же после боев отправился повидать земляков и Ефимов. Узнав своего спасителя, француз бросился ему на шею. Затем бросается в трюм и возвращается с двумя талерами, которые успел заработать в русском плену.

– Ты это оставь! – отталкивает его руку Ефимов. – Мне деньги твои без надобности!

Окружившие их обоих, матросы и егеря не понимали, в чем дело. Тогда француз рассказал о том, что случилось с ним, подошедшему гардемарину. При ближайшем размене пленных француз был обменен на нашего солдата. Едва оказавшись у своих, он тут же отправился к Лористону и заявил, что содержался у русских в плену значительно лучше, чем русские у них, а кроме этого, рассказал командующему и свою историю.

– Хорошо! – сказал Лористон и тут же отсчитал сто наполеондоров, которые велел передать через парламентеров русскому егерю.

Узнав о присланных деньгах, Сенявин велел объявить по армии, что если кто отдал свои деньги за спасение жизни пленного, то может явиться к командующему и те деньги получить. Шли дни, но никто за деньгами не являлся. Наконец, потерявший терпение Сенявин, велел объявить розыск. Ефимова быстро нашли, и он предстал перед вице-адмиралом.

– 13-го егерского полка роты капитана Товбичева рядовой Иван Ефимов! – представился вызванный по всей форме и встал во фрунт.

– Спасал ли ты пленного? – спросил Сенявин.

– Было, ваше превосходительство!

– Почему тогда не пришел за деньгами?

– Я не имею тому доказательств, потому что, кроме Бога, свидетелей не было!

– То, что спас пленного и денег своих за него не пожалел – молодец, а то, что и скромен при том, вдвойне! На, держи! – и Сенявин передал егерю тяжелый сверток с сотней наполеондоров.

Развернув сверток, егерь поинтересовался у адъютанта, что это за деньги такие, а выслушав объяснение, отсчитал от них 15 червонцев.

– Вот это мои, ваше превосходительство, а чужого нам не надобно!

Молча посмотрел на солдата вице-адмирал, затем достал из своего кошелька горсть золотых и добавил к общей куче:

– Бери, Иван, это уже не французский генерал тебе дает, а я! Ты сделал честь русскому имени, а потому достоин награды! Быть тебе унтер-офицером и Георгиевским кавалером!

Одновременно с осадой Новой Рагузы большой отряд черногорцев и бокезцев стремительно продвигалась вглубь территории республики. К ним охотно присоединялось и местное православное население.

– Рагуза практически наша! – оптимистично оценивал