Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона - Владимир Виленович Шигин

– Поберегите патроны для французов! – пытался было увещевать их вице-адмирал.

Куда там!

– У нашего батюшки-государя Александра больше червонцев, чем патронов! – кричали ему в ответ черногорцы и палили еще пуще.

Отряды горцев и встали на границе с турками, надежно перекрыв ее. Испугавшись появления черногорцев, турки пытались было заверить Сенявина, что более пропускать французов через свои владения не будут, но веры им уже не было. Регулярные войска заняли крепости Кастель-Ново и Эспаньола и спешно занялись их укреплением. Вице-адмирал сам каждый день осматривал ход работ.

– Кастель-Ново – ныне ключ всей здешней области! – говорил он работавшим солдатам.

– Да что мы дети малые, не понимаем! – отвечали те, дух переводя. – Лучше уж пот лить сегодня, чем завтра кровушку!

Под рукой у Сенявина было теперь лишь две тысячи триста бойцов. С кораблей, правда, свезли последние четыре роты морских солдат, которые командующий берег как свой самый последний резерв, но и это общей безрадостной картины не меняло. Впрочем, французы, хотя и получили десятитысячное подкрепление, осторожничали и предпочитали отсиживаться за рагузскими стенами, а не выходить в поле.

Адриатическое море тоже по-прежнему было в наших руках, и дозорные фрегаты неустанно вылавливали неприятельских каперов и тех, кто на свой страх и риск дерзнул прорвать морскую блокаду

* * *

Обменявшись салютацией с береговыми батареями, вышел в море отряд капитана первого ранга Митькова: линейный корабль «Ярослав», фрегат «Венус» и новоприобретенная шебека «Забияка».

За недолгое время нахождения на берегу Володя Броневский только и успел, что посетить Машу. Несколько часов рядом с любимой и снова в море. На сей раз крейсера спешили в Нарентский залив, именуемый нашими моряками просто «малым морем», в отличие от «большого моря» (Адриатики). Задачу Митькову Сенявин поставил конкретную: пресечь всякое сообщение между Далмацией и Рагузой морем.

Едва отойдя от берега, отряд попал под жаркое дуновение печально знаменитого средиземноморского сирокко. В водах близких к африканским пустыням сирокко порой сжигал людей насмерть. К северу он терял смертельный жар, но все равно встреча с ним всегда была для мореплавателей нелегким испытанием.

В несколько мгновений дышать на палубах судов стало невозможно, лица и руки горели от ожогов. Раскаленный чугун пушек, казалось, вот-вот расплавится, со снастей смола не капала, а стекала ручьями. Всего час продолжался сирокко, но когда он закончился, люди были измотаны так, словно после многодневного шторма.

У покрытого виноградными лозами острова Меледы нашли шебеку «Азард», уже несшую дозорную службу.

На шканцах «Венуса» спорили.

– Согласно сочинению аббата Лавока именно здесь, у Меледы, произошло кораблекрушение апостола Павла! – говорил корабельный батюшка.

– Аббату Лавоку не пристало верить! – вмешался в разговор Броневский. – Ибо хорошо известно, что апостол, построив новый корабль, отплыл в Рим и по пути посетил Сиракузы и Мессину, так что, скорее всего, Меледу аббат просто-напросто перепутал с Мальтой!

– Разве можно перепутать столь разные острова? – засомневался, подошедший штурманский офицер.

– Вполне! Ибо в старые времена и Мальта, и Меледа назывались одинаково – Мелита!

– Кончай спор, богословы! – прервал разговор вышедший на шканцы Развозов. – Займитесь лучше просмолкой канатов, а то после сирокко с них все повытекло!

С «Азарда» сообщили, что в близлежащем порту Курцоло стоит наш линкор «Святой Петр» и транспортная флотилия с тремя тысячами австрийцев на борту.

– Цесарцы, что, собираются Рагузу у французов отбирать? – поинтересовался Развозов.

– Скорее у нас Катторо! – ответили с «Азарда».

– Может, стоило нам соединиться с «Петром» да перетопить их всех к чертовой матери! – обступили командира офицеры «Венуса».

Тот отрицательно помотал головой:

– Флагманом у нас капитан 1-го ранга Митьков, да и указаний таких от Дмитрия Николаича не было. Пока корона венская нам союзна! А уж как приказ будет, так и щепок не оставим!

Крейсерский отряд расположился так, что полностью пресек сообщение не только Новой Рагузы с материковой Далмацией, но и со всеми островами. В первые дни наши моряки захватили несколько груженных припасами французских судов, но затем неприятель перестал посылать таковые в море. Теперь на горизонте белели лишь паруса рыбачьих лодок, которых никто не трогал. Иногда «Венус» подходил к ним, и моряки, покупая рыбу, вызнавали от рыбаков о последних событиях, происходящих в занятой французами Рагузе.

– Только рыбой все и питаемся! – делились своими горестями рыбаки. – Все, что в доме было, французы забрали. И слова не скажи, чуть что, сразу в зубы, а если сдачи дать, то и к капралу Прево потащат.

– Кто такой капрал Прево?

– Да гильотиной у них командует! От этого Прево еще никто живым не возвращался!

Близко к берегу наши не подходили. Засевшие там французы только и ждали момента, чтобы обстрелять российские суда. Когда однажды шебека «Забияка» подошла было к монастырю Заострог, как немедленно была обстреляна картечью засевшими там французами.

Спустя некоторое время от рыбаков стало известно, что голод начался уже и среди самих французов. От болезней и недоедания умерло более восьми тысяч солдат. Лишенная всякого подвоза двадцатитысячная армия, просто не могла прокормиться на прибрежном клочке суши. Чтобы как-то поправить положение, Лористон согнал рагузцев в горы и велел им строить дорогу через перевалы до города Зары. Ценой тысяч жизней дорогу кое-как построили (в народной памяти она до сих пор называется «Наполеонов путь»), однако толку от нее было мало. Теперь в горах уже истребляли захватчиков отряды самих рагузинцев, в полной мере вкусивших прелести французской оккупации. После нескольких нападений на фуражиров Лористон объявил Далмацию на военном положении и принялся расстреливать всех подряд.

В один из дней наши захватили рагузинскую требаку, доверху наполненную товарами. Отчаянный шкипер ее решил дерзко прорваться сквозь блокаду и распродать свой товар в одном из нейтральных портов. Не удалось! Строптивца нагнал вездесущий «Венус». Впрочем, рагузинец, которого звали Паоло, не сопротивлялся и остановился сразу же, едва завидел российский фрегат.

– Я славянин! – гордо сообщил нашим морякам хозяин требаки. – Что же я, от своих бегать стану!

Груз оценили в восемьдесят тысяч рублей, сумму по тем временам преогромную. По приказу Митькова командование требакой принял лейтенант Коробка. Ему дали шесть матросов и велели вести ценное судно в Катторо.

Однако Коробке не повезло. Едва он удалился от своих кораблей, как сразу же нарвался вблизи залива Каламото на две французские корсарские лодки, вооруженные фальконетами. У самого же Коробки имелась лишь пара пистолетов да шпага. Ни бежать, ни защищаться по причине маловетрия возможности не было. Коробка собрал своих матросов.

– Делать нечего! – сказал он им. – Видимо, нам суждено погибнуть, ибо плен для россиян считаю позором!

– Видно на все судьба божья! – грустно отвечали матросы и отправились вооружаться кто чем может.

Внезапно в разговор вмешался хозяин захваченной требаки Паоло:

– Зачем вам погибать и зачем